Критик - человек насмотренный

«Театральный критик - лицо, разъясняющее изумленному драматургу смысл его пьесы». Есть ли в этом парадоксальном высказывании доля истины? Об этом и многом другом в нашей беседе с критиком, кандидатом искусствоведения, доцентом УГИИ Айсылу Сагитовой.

- Вы осознанно выбрали специальность?

- Совершенно случайно. Я училась в училище искусств на вокальном отделении, но параллельно как вольный слушатель посещала все занятия по музыковедению. Мне это было интересно, поэтому понимание того, что хочу быть в искусстве не исполнителем, а аналитиком, пришло как-то само собой. Потом узнала, что в институте искусств есть такая специальность - «театроведение». Я загорелась, и выбор был сделан, а потом и влюбилась в эту профессию. После окончания института прикрепилась в аспирантуру в ГИТИС, защитила диссертацию по истории башкирского театра и с тех пор занимаюсь изучением национальной идентичности и самобытности, истоками и современными формами башкирского театра, а в последнее время интересуюсь также тюркским.

- Можно ли поставить знак равенства между театроведом и критиком?

- Можно. У них один предмет изучения. Принято считать, что театровед - это профессионал, изучающий историю театра, а критик - человек, занимающийся современным театральным процессом. Это не совсем правильно. Критик также должен знать историю развития театра, его возникновение, историю и теорию драмы, режиссуры, актерского искусства - для этого прочитать немало монографий, исследований и посмотреть множество спектаклей. Театральный критик - это человек насмотренный. Невозможно сидеть на одном месте и разбирать спектакли, если ты не знаешь, что происходит на сценах других городов и стран. Также если ты занимаешься только историей, наукой, то тебе трудно будет ориентироваться в современном театре. В своей работе я стараюсь совмещать и то, и другое. Занимаюсь наукой, организую конференции, провожу научные исследования и одновременно смотрю и пишу рецензии на спектакли. Театровед - это прежде всего аналитик.

- Журналисты тоже в ряду тех, кто пишет о театре. Но чаще наши материалы сводятся к формуле «нравится - не нравится». Что, наверное, не профессионально?

- Нравится / не нравится - это для критика дилетантство, определенное табу. Также нельзя пересказывать сюжет, хотя иногда приходится рассказывать, если этот материал никому не известен, например, современная пьеса. А с классическим сюжетом знакомить нет необходимости.

- И тем не менее СМИ обходятся без театральных обозревателей. Почему?

- К сожалению, сегодня театроведы мало кому нужны. Не только они, вообще исследователи: филологи, литературоведы. Время изменилось, ритм жизни. Все происходит быстрее. Мы не успеваем проживать жизнь, не успеваем созерцать. Пролистываем жизнь, как сторис. Опять-таки время такое - поверхностное. Люди стремятся получить знания за короткий срок, быстро-быстро, не углубляясь. Поэтому серьезные аналитические статьи сегодня никому не нужны, кроме самих исследователей. А театроведение - это про глубину. Но в то же время и театроведу также нужно меняться. Поэтому я за то, чтобы они создавали аккаунты, странички в телеграме и делились своими впечатлениями. Таким образом привлекать зрителя (молодежь) в театр. Сегодня у каждой газеты/журнала есть свой обозреватель, который пишет о театре, поэтому наши СМИ не нуждаются в театроведческих силах, хотя, например, журналы «Бельские просторы», «Рампа», «Ватандаш» с нами сотрудничают, с удовольствием публикуют наши статьи. Мне лично повезло быть опубликованной в блоге «ПТЖ», в журналах «Сцена», «Страстной бульвар». Есть преимущества, когда о спектакле пишет историк театра, да еще и критик (знания, инструментарий, язык - то, чему мы учимся на протяжении нескольких лет).

- Все так печально?

- Надеюсь, это пройдет, невозможно все время находиться на поверхности. Требуется рефлексия, человек должен развиваться.

- Успех статьи в журналистике определяется ее резонансом. А у вас?

- Немного по-другому. Я пишу для режиссеров и актеров, мой адресат - художники. Наверное, поэтому резонанса нет, но есть отзывы в соцсетях.

- Режиссеры на вас обижаются?

- Бывает. Это часть профессии. Есть такой жанр в критике - публичное обсуждение на труппе: ты выходишь к актерам после спектакля и обсуждаешь его. Это очень волнительно - всегда адреналин. Потому что еще не знаешь, как пройдет обсуждение. Очень часто приходится говорить о каких-то проблемах постановки, о которых обыкновенный зритель, на мой взгляд, не должен знать. Это наш профессиональный разговор с театром, который может быть неприятным как для критика, так и для труппы. Такие обсуждения обязательны на фестивалях, например, но и наши театры периодически приглашают критиков на премьеры для того, чтобы узнать их мнение. Не все из обсуждения можно написать. Но они должны понимать, что критик пришел не раздать шоколадки, а сказать правду. Что требует от создателей определенного мужества. Есть театры, готовые к продуктивному диалогу. Обижается тот, кто не хочет развиваться. Профессиональный разговор может быть неприятным, но здесь важно помочь двигаться вперед. Мы не оценщики, а профессиональные друзья.

- Какие театры вас приглашают?

- Из наших республиканских - это Стерлитамакский, Салаватский, Туймазинский и другие. В общем, приглашают все, но не всегда получается приехать, так как в течение сезона одновременно происходит много театральных событий. Активно на фестивали приглашают в Казахстан, часто участвую в конференциях Москвы, Казани.

- Не мешает ли критик, сидящий в вас, зрительскому восприятию?

- Нет, недавно ходила на поэтический вечер Константина Райкина. Пустая сцена, где актер три часа читал стихи. Невозможно было оторваться. Это настолько глубоко, душевно, тепло и профессионально, что я испытала настоящий катарсис, получила и человеческое, и эстетическое удовольствие. Бывают спектакли, когда все время думаешь: а что хочет сказать режиссер? И эта мысль заставляет работать твой мозг, но через мышление ты все равно пробираешься к чувствам, к своему сердцу, если это талантливая постановка. Помню свое впечатление от спектакля Питера Брука «Сизве Банзи умер», когда первые 10 минут актер молча читал газету. Казалось бы, ничего не происходит, но все твое внимание там - на сцене. Получаешь колоссальное удовольствие от мастерства актера и режиссера. Но это великие художники, скажете вы. Нет, наслаждение от спектакля, какой-то драйв очень часто получаю и на спектаклях молодых режиссеров. Бывают тяжелые постановки в плане профессионализма, когда видишь, что нет никаких художественных задач, идеи, концепции, спектакль поставлен на скорую руку или в старых, традиционных формах и не отвечает духу современности, вот тогда тяжело смотреть, считаешь каждую секунду. По опыту могу сказать, что иногда эмоции захватывают, но начинаешь обозначать границы, отвлекаться от своих внутренних вопросов. А когда удается сохранить одновременно ясный ум и горячность сердца - это и есть профессионализм.

- Могли бы нарисовать портрет уфимской публики? Какая она?

- Зритель у нас хороший. Очень тонкий, чуткий, умный. Что отмечают не только свои, но и приезжающие на гастроли столичные театры. Каждый театр должен знать своего зрителя и его потребности. Это такой маркетинговый ход. Работать со зрителем. Не идти на поводу, а разговаривать с ним. Особенно с молодежью, которая не терпит фальши, закрытости, с ней надо говорить на понятном ей языке. Даже если это классика.

- Как вы оцениваете театральную жизнь Уфы последнего времени?

- После пандемии наблюдается определенный спад. До ее начала башкирский театр переживал фантастический период развития: «Черноликие», «Зулейха открывает глаза», «Антигона» в Башдраме, «Беруши» и «Идукай» в Салавате. Беспокоит, что исчезли фестивали и лаборатории. И дело не столько в отсутствии финансов, сколько инициативы. Мало экспериментальных спектаклей, при этом увеличилось количество мелодрам, примитивных комедий, а число умных современных постановок сократилось. До пандемии жизнь бурлила. Мы шли наравне с ведущими театрами России. Сейчас позиции утрачены. Из последних значимых премьер отмечу дилогию «Мы… Наследники», «Мы… Хранители» в Башдраме в постановке Римы Харисовой - о проблемах языка и нации, в Русдраме - «Лес» Николая Дручека, в Национальном молодежном театре - «Отца» Дениса Хусниярова. Мы должны постоянно проводить фестивали, лаборатории, читки, исследования, одним словом, искать путь, по которому пойдем к нашему зрителю, будем вместе развиваться - находиться в диалоге с современностью.

Светлана ЯНОВА