ТС началом осени в обществе активно обсуждаются события 30-летней давности - расстрел Белого дома - причины и следствия. А назначение председателем Конституционного суда в очередной раз 80-летнего Валерия Зорькина - фигуры масштабной и многогранной - будто бы включило телевизор в родительской квартире: сутками шла тогда документальная онлайн-хроника, где смелый правовед отстаивал закон вопреки позиции Ельцина, чем вызывал уважение и симпатии не только со стороны «бывших», но и представителей демократической интеллигенции. К годовщине тех трагических событий поставлен фильм по роману Сергея Шаргунова «1993», картину не смотрела, но книгу прочла…
1993 год
Выросло уже даже не одно поколение детей, не слыхавших о том гражданском противостоянии. Гуманитарии, сдающие экзамен по истории, от моих расспросов не растерялись, они в курсе тех роковых дней, когда гибли люди, бросаясь под танки за свободу. Вспоминаю и свою романтическую пылкость в поддержку нового времени и перемен к стандартам мировой цивилизации - железный занавес пал, все люди - братья, мир во всем мире. Будучи в то время молодой журналисткой среди уважаемых мэтров пера, жадно впитывала их рассуждения о пагубности дальнейшей деятельности Верховного Совета, устаревшей идеологии коммунистов, на смену которым явились демократы, призванные создать обновленную свободную Россию. Моя обожаемая наставница в журналистике Лилия Оскаровна Перцева, возглавлявшая прежде партийную ячейку (естественно, КПСС) городской газеты, радовалась приходу к власти демократов вместе с Юрием Федоровичем Дерфелем, Юрием Никифоровичем Ковалем, Венерой Баяновной Карамышевой, Аллой Анатольевной Докучаевой, с ними восторгалась и я, готовая ринуться на защиту демократии и гласности. Что, собственно, и делала в своих публикациях, рассказывая о рыночных преобразованиях, призванных принести стране и каждому ее гражданину процветание и счастье.
И только один «коммуняка» в коллективе - зам. редактора (бывший директор издательства «Башкортостан») Ринат Гиндуллович Габидуллин пытался меня образумить: «Как можно верить пустым обещаниям демагогов, они сейчас всю страну растащат!» А я лишь про себя улыбалась его словам - не хотелось больше оставаться в тоталитарной стране за железным занавесом. И даже пустые прилавки магазинов не пугали: чуть-чуть потерпим, а потом заживем по-новому! Главы Башкирии М. Рахимов и Татарии М. Шаймиев, как и целый ряд руководителей регионов, не только поддержали Верховный Совет, но и заявили о необходимости прислушаться к голосу народа - то бишь зреющим сепаратистским (как назвали их позже) настроениям в республиках. Страна бурлила!
А наш дорогой главред Явдат Бахтиярович Хусаинов (коммунист со стажем и супруг секретаря райкома!) держал нейтралитет, избегая резких оценок в адрес кого бы то ни было, но явно симпатизируя силам демократии, обещавшим полную свободу и права человека.
Явдат Бахтиярович дружил с Мустаем Каримом, но я не знаю, как они обсуждали те события. И только годы спустя, после ухода из жизни народного поэта познакомилась с его дневниками и личной перепиской, узнала, как же тяжело переживал Мустафа Сафич те судьбоносные события и насколько точен был в оценках происходящего и, самое главное, грозящего! Как он ясно предвидел обострение межнациональных отношений, тонко уловил зачатки конфликта на Украине, понимал, какие коварные планы вынашивают натовские идеологи, склоняя продажных (или бесшабашных?) российских политиков к разоружению, с закрытием оборонных заводов и научных изысканий в самых перспективных областях.
Честно говоря, именно с дневников Мустая и началось мое прозрение, когда Мустафы Сафича уже не было с нами. И я оказалась не одинока в своем политическом взрослении. Переводчик прозы, сын поэта Ильгиз Мустафович, как оказалось, переживал схожие чувства. Тем более что, живя в Москве, он не мог оставаться в стороне - был у Белого дома и видел, как молодые ребята бросаются под танки, полагая, что отдают свои жизни за светлое будущее. Безвременно ушедший из жизни поэт Володя Соловьев, сотрудник нашей редакции, с ностальгией и восторгом вспоминал, как и он держал оборону, подвергая свою жизнь опасности - чем вызывал восхищение и даже влюбленность у наших юных журналисток.
Вызывала уважение смелость председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, осмелившегося возражать самому президенту Ельцину. Как он пришел в большую политику? Коротко напомню: в августе 1991 года он осудил ГКЧП, а в октябре был избран судьей Конституционного суда, затем председателем КС. 20 марта 1993 года президент РФ Борис Ельцин выступил с заявлением о введении «особого порядка до преодоления кризиса власти». А Валерий Зорькин, собрав журналистов на пресс-конференцию, назвал такой шаг Ельцина антиконституционным и опасным. 22 сентября 93-го Зорькин предложил «нулевой вариант» урегулирования политического кризиса: отмену всех законодательных актов, одновременные досрочные выборы президента и парламента. Однако Ельцин и его команда отказались от такой схемы. 4 октября 93-го года президентские войска штурмом взяли здание парламента и арестовали руководителей оппозиции. 6 октября Валерий Зорькин ушел в отставку с поста председателя Конституционного суда. 1 декабря члены КС обвинили Зорькина в политической деятельности и отстранили от судейских полномочий. Однако 25 января 1994 года его статус судьи КС был восстановлен. А дальше уже не интересно, «митингово-народная» демократия закончилась. Валерий Зорькин по обновленному конституционному регламенту с завидной периодичностью переизбирается председателем КС, но никаких громких заявлений уже давно никто не делает. Мы давно живем в другой стране, с другой властью. Фото же прилетевшего тайно от семьи на защиту российской свободы Мстислава Ростроповича, опирающегося на автомат дремлющего рядом с ним защитника, не только собрало в соцсетях тысячи лайков, но и встряхнуло душу, погрузив в воспоминания минувшей эпохи.
Среди тех защитников демократии подростком был и ныне популярный депутат и писатель Сергей Шаргунов, пока родители на второй день противостояния не заперли его в квартире. Шаргунов сегодня утверждает, что осень 1993-го заставила его рано повзрослеть и отпечаталась в сознании настолько выпукло, что застрявшие в нем эмоции захотелось сбросить, написав одноименный роман. Я взялась его читать, настроившись на глубокую философию по типу «1984» - замечательной антиутопии Оруэлла - именно с этим романом у меня в той или иной степени ассоциируются политические потрясения в России от революции 17-го и до наших дней.
Но нет. Роман «1993» - вполне себе реалистичная хроника событий и явлений, хорошо знакомая и понятная всем ныне живущим россиянам, включая молодых людей, в силу возраста не заставших той заварухи, но впитавших ее атмосферу по рассказам родителей и бабушек. Как рассказал Шаргунов в интервью Павлу Басинскому, он писал и сценарий к фильму по просьбе режиссера Александра Велединского - фабула романа сохранена, но все же внесены значимые изменения, к примеру, главный герой Виктор Брянцев остается жить. Бывший научный работник, занимавшийся проблемами космоса, вынужденный из-за закрытия НИИ устранять коммунальные аварии, устроившись в жилищную контору, чтобы как-то содержать семью. Шаргунов признается Басинскому, что всех своих героев он взял из реального круга знакомых. Должна здесь признаться, что и мне до боли знакомы подобные ситуации - в родной Уфе со множеством на тот момент оборонных проектов аналогичные личные потрясения случались на каждом шагу.
Русские Аксаковы
«Не надо отворачиваться от своих трагедий, иначе они повторяются вновь и вновь на новых витках истории», - говорит писатель, завершая беседу с Басинским. Хрестоматийная в принципе истина. Похожие призывы звучали и на Аксаковских днях в Уфе, на которые съехались именитые гости из многих регионов, включая даже Германию и Беларусь. Сергей Тимофеевич Аксаков - наш знаменитый земляк - гордость Уфы. Помню, как, приехав к нам в командировку, коллеги-редакторы первым делом просили показать дом-музей автора «Аленького цветочка». И сегодня мало кто вспоминает, что изначально Сергей Аксаков служил цензором и лишь в зрелые годы увлекся художественным словом и ярко описал дивные уголки природы Башкирии, коснувшись и судеб хозяев степей - башкир, на чьи земли перебралась из Симбирской губернии семья деда. Припоминаю и исследовательские публикации историков, где выстраивалась родовая цепочка к тюркскому предку Аксаку (хромому), давшему потомкам фамилию. Как бы то ни было, Сергей Аксаков - замечательный писатель, и даже будучи представителем славянофильского направления в литературе, в неприязни к инородцам замечен не был, что, согласитесь, для нашего этнически пестрого края немаловажно. «Семейные хроники» и сегодня захватывающее чтиво, особенно для тех, кто интересуется историей. Напомню, что Сергея Аксакова в гимназические годы в Казани, как и Пушкина, на творчество благословил сам Гавриил Державин! И что вдохновленный его напутствием молодой Аксаков осмеливался критиковать самого Карамзина за подобострастие ко всему иностранному, включая французский язык, бытовавший в семьях русской аристократии. Так смолоду он настойчиво и вытоптал свою уникальную русскую стезю, которой до сих пор следуют приверженцы славянофильства.
Особо почиталось его творчество и в эмигрантских кругах. А чудесная история, приключившаяся с академиком медицины Владимиром Александровичем Неговским, достойна того, чтобы войти ярким событием в летопись нашего города. Дело было так: в 70-е годы прошлого столетия Неговский в составе советской делегации ученых приехал в Италию и попал на светский прием, где имел беседу с женой высокопоставленного государственного деятеля. Дама, прекрасно говорившая по-русски, стала интересоваться знанием академика творчества Сергея Аксакова и была явно разочарована, что дальше «Аленького цветочка» их беседа не продвинулась. С неким укором в голосе она рассказала, что хранители русской культуры за рубежом обучают своих детей родному языку в первую очередь по рассказам Сергея Аксакова, а «Детские годы Багрова-внука» - настольная книга.
Пристыженный академик, вернувшись в Москву, срочно купил билет до Уфы, чтобы припасть к истокам творчества писателя. Каково же было его удивление, когда после настойчивых просьб Владимира Александровича сопровождавший инструктор обкома все же привел на улицу Благоева, где в угловом доме Аксаковых размещался тогда кожвендиспансер. Академик был обескуражен! И призывал срочно открыть музей Сергея Аксакова. Слова ученого возымели эффект: лечебницу достаточно быстро выселили и организовали там библиотеку, пока шло формирование фондов для будущих музейных экспозиций. Спасибо академику Неговскому - Уфа обрела замечательный музей, посетить который спешат все просвещенные гости нашего города!
Большая удача, что особняк Аксаковых сохранился. Других аутентичных усадеб знаменитых земляков в нашем городе по большому счету и нет. Аксаковские дни в этом году были также приурочены к 200-летию третьего сына Сергея Тимофеевича - Ивана, родившегося в родовом имении в селе Надеждино, где ежегодно проходят торжества. Иван Аксаков не только вслед за отцом занялся писательством, продолжил развивать идеи славянофильства в литературе и в обществе, но и воевал в Крымской войне на стороне болгар, призывая всех встать на защиту братьев-славян и отбить у турков завоеванные земли. С тех времен Иван Аксаков - герой Болгарии, его даже выдвигали на болгарский престол. Именем Ивана Сергеевича названа школа в городе Пазарджик, она стала побратимом с уфимской гимназией № 11, носящей имя Сергея Аксакова. Уместно напомнить, что в республике с октября 2009 года успешно действует Общество башкиро-болгарской дружбы, культурные связи не прерываются даже из-за событий двух последних лет. И это радует. А еще хотелось бы напомнить, что популярный ныне среди студенчества Аксаковский конкурс, учрежденный городским парламентом, появился 30 лет назад благодаря Анатолию Сергеевичу Баранову - он тогда работал секретарем (а позже председателем) Уфимского горсовета.
НЕРУССКИЕ АКМУЛЛА, УМЕТБАЙ, РИЗА
Тоскуя в эмиграции по родине, Владимир Набоков в 1931 году написал: «Я пытаюсь угадать, какой представится эпоха человеку ХХI века… У наших потомков не будет непосредственного ощущения реальности. Человек никогда не будет властителем времени - но как заманчиво хотя бы замедлить его ход, чтобы не спеша изучить этот тающий оттенок, этот уходящий луч, эту тень…»
Красиво и точно сказано! Набоков говорил о своем времени - революции, изменившей ход истории, суждения и споры вокруг которой продолжаются, как и осмысливание «расстрела Белого дома» 30 лет назад. «Тающий оттенок, уходящий луч, ускользающая тень» - у каждого из нас они свои исходя из погруженности в те или иные события и личного интереса. Советские люди, воспитанные на русской культуре и словесности, особо не имели привычки углубляться в свои родословные.
Желание узнать свое шэжэрэ возникло как раз в новой, постсоветской России. И здесь нашему взору открылась терра инкогнита. Башкиры осознали себя коренным народом, издревле населявшим просторы от Тобола до Дона, помнится, на сепаратистских митингах пестрели лозунги «Русские - в Рязань, татары - в Казань». И для многих уфимцев такого рода воззвания стали не только темой студенческих КВН, но и поводом задуматься: кто мы, кто я и моя семья? Многие «понаехавшие» наперегонки с башкирами устремились в архивы, дабы выяснить, когда и откуда их предки прибыли и здесь обосновались. Но, увы, ранние документы хранятся в фондах Москвы и Питера, поэтому до истоков докопаться удается немногим.
Однако здравый подход к национальному вопросу, слава богу, победил, оставив бессмысленным распрям тихо тлеть на завалинках и кухнях. Безусловным же приобретением в революционных 90-х годах для Башкортостана стало возвращение вычеркнутых советским порядком имен пассионариев, стоявших у истоков нашей общей культуры, тесно связанной с Востоком и его традициями.
Погрузившись в историю создания в Уфе медресе «Галия» и его основателя - ученого-философа Зии Камали (Парвазетдина Камалетдинова), открыла для себя целый пласт ценнейшей информации с именами уникальных людей-патриотов своего народа и края, которых потомки не вправе забывать. «Галия» стала по большому счету первым исламским университетом, где стремились получить образование талантливые юноши (а позднее и девушки!), а также дети состоятельных мусульман не только из центральных регионов России и Поволжья, но и со всей Средней Азии и Закавказья. Но и до «Галии» делу просвещения по важным сферам жизни и наук (а не только основам ислама) служили знаменитые медресе в Стерлибашево, Оренбурге, Троицке, где оперились многие самородки, внесшие потом значительный вклад в развитие региона.
И еще одна важная зарубка: в формировании национальной культуры неоценимую роль сыграло Духовное управление мусульман, открытое в Уфе по Указу Екатерины II от 22 сентября 1788 года, призванному объединить всех магометан Российской империи вокруг русского престола и не допускать инакомыслия в среде инородцев. Кандидатов на должность главного муфтия тщательно отбирали, отдавая приоритет не его знаниям богословия, а верноподданству власти. Тем не менее ДУМ стало негласной площадкой дискуссий среди интеллектуалов своего времени. Риза Фахретдин (Ризитдин Фахретдинов) был восьмым главным муфтием ДУМ в самые роковые годы безбожья: с 1922 по апрель 1936 года - время доносов и расправ без особых разбирательств. Обучаясь в нескольких сельских медресе, упорно занимаясь самообразованием, он стал интеллектуалом среди мусульман, которого заметили в Санкт-Петербурге, Казани и Уфе, куда он в 1891 году заступил на почетную должность казыя (судьи) ДУМ, уже будучи автором нескольких учебников и художественных книг. Риза Фахретдин был высоко компетентен в вопросах ислама и при этом широко образован в области восточной литературы, искусства, философии, знал арабский, фарси, диалекты тюркских языков.
Риза Фахретдин, узнав, что популярный в народе поэт-странник Акмулла (Мифтахетдин Акмулла) прибыл в Уфу, организовал в Духовном управлении торжественный прием, на который пригласили знатных и уважаемых персон. Дело не ограничилось только вкусным обедом, впервые состоялась «поэтическая дуэль» между прославившимся к тому времени по всей Средней Азии Акмуллой и «затворником» Мухаметсалимом Уметбаевым, писавшим свои труды в тиши кабинета. Он назвал тогда Акмуллу яркой звездой среди поэтов всего тюркского мира, прочел его стихи. В ответ Акмулла цитировал труды Уметбая, его призывы изучать не только восточные, но и европейские языки, чтобы интегрироваться (как сказали бы мы сегодня) в большой мир цивилизации.
«Акмулла поразил всех мудрым, острым словом. Уметбай оказался достойным соперником, подтвердив свой статус первого башкирского ученого», - записал свои впечатления от той встречи осенью 1894 года Риза Фахретдин. А через год Акмуллы не стало, говорят, его убили религиозные фанатики, которым не нравились его призывы к просвещению. Риза Фахретдин, всецело использовавший свой статус казыя во благо просвещения, также рьяно выступал за реформы, включая Духовного управления. Он писал: «У нашего народа почти целый век господствовала схоластика. Латиняне по ее причине вымерли. И греки погибли от схоластики…» И когда муфтий Султанов отказался поддержать новые методы обучения шакирдов, Риза оставил пост судьи и переехал в Оренбург, приняв предложение золотопромышленников Рамеевых - стал помощником редактора газеты «Вакыт», а затем редактором журнала «Шура». Его бесценное наследие - «Асар» (следы) - библиография более 600 выдающихся личностей нашего края, собранная из архивных документов.
Поэт и плотник Акмулла, загружавший в свою телегу книги и странствующий по малодоступным районам Башкирии, призывая молодежь учиться, стал символом учительства. Не случайно его имя носит наш главный педагогический вуз республики. С 2005 года на базе Башгоспедуниверситета организуются Международные Акмуллинские чтения - научные конференции с участием российских и зарубежных ученых. Обычно они проходят в канун дня рождения просветителя - 14 декабря. Календарь минувшего октября в университете пестрел важными событиями. Вузу выпала честь принимать у себя представителей учительских династий из разных регионов России. Совместно с администрацией Уфы здесь подвели итоги Открытого городского конкурса сочинений школьников «Если бы я был учителем…». К учительской доске в школах Уфы впервые встали выпускники БГПУ, подготовленные по целевому проекту. В университете кипит студенческое творчество самых разных форматов, одних литературных мастерских и клубов там несколько! Но хотелось больше различных коллабораций, синергии: чтобы ребята, изучающие наследие Аксаковых, не оставались равнодушными и к творчеству Акмуллы, Ризы Фахретдинова и десятка других просветителей дооктябрьской эпохи. Доктор филологических наук, профессор Ахнаф Харисов, изучая «Асар» (в том числе неопубликованные тома), убедился, что творчество Акмуллы оказало влияние на Тукая, Гафури, Бабича, Кудаша. Русский читатель мало знаком с «нерусским» наследием нашего региона.
Причины разные. Сохранившиеся построчные переводы не передают всей глубины и афористичности авторских суждений, да и мировоззренческие приоритеты в современном мире значительно отдалились от первоосновы, восходящей и к башкирскому фольклору, а также к традициям Востока - суфийской поэзии Ахмада Ясави, Махмуда Кашгари, Саади, Омара Хайяма, Рудаки, Фирдоуси. Хочется верить, что появятся новые талантливые переводчики всего огромного литературного наследия, что выйдут на творческий ринг достойные молодые поэты, как в свое время Акмулла и Уметбай.
Галина ИШМУХАМЕТОВА
1993 год
Выросло уже даже не одно поколение детей, не слыхавших о том гражданском противостоянии. Гуманитарии, сдающие экзамен по истории, от моих расспросов не растерялись, они в курсе тех роковых дней, когда гибли люди, бросаясь под танки за свободу. Вспоминаю и свою романтическую пылкость в поддержку нового времени и перемен к стандартам мировой цивилизации - железный занавес пал, все люди - братья, мир во всем мире. Будучи в то время молодой журналисткой среди уважаемых мэтров пера, жадно впитывала их рассуждения о пагубности дальнейшей деятельности Верховного Совета, устаревшей идеологии коммунистов, на смену которым явились демократы, призванные создать обновленную свободную Россию. Моя обожаемая наставница в журналистике Лилия Оскаровна Перцева, возглавлявшая прежде партийную ячейку (естественно, КПСС) городской газеты, радовалась приходу к власти демократов вместе с Юрием Федоровичем Дерфелем, Юрием Никифоровичем Ковалем, Венерой Баяновной Карамышевой, Аллой Анатольевной Докучаевой, с ними восторгалась и я, готовая ринуться на защиту демократии и гласности. Что, собственно, и делала в своих публикациях, рассказывая о рыночных преобразованиях, призванных принести стране и каждому ее гражданину процветание и счастье.
И только один «коммуняка» в коллективе - зам. редактора (бывший директор издательства «Башкортостан») Ринат Гиндуллович Габидуллин пытался меня образумить: «Как можно верить пустым обещаниям демагогов, они сейчас всю страну растащат!» А я лишь про себя улыбалась его словам - не хотелось больше оставаться в тоталитарной стране за железным занавесом. И даже пустые прилавки магазинов не пугали: чуть-чуть потерпим, а потом заживем по-новому! Главы Башкирии М. Рахимов и Татарии М. Шаймиев, как и целый ряд руководителей регионов, не только поддержали Верховный Совет, но и заявили о необходимости прислушаться к голосу народа - то бишь зреющим сепаратистским (как назвали их позже) настроениям в республиках. Страна бурлила!
А наш дорогой главред Явдат Бахтиярович Хусаинов (коммунист со стажем и супруг секретаря райкома!) держал нейтралитет, избегая резких оценок в адрес кого бы то ни было, но явно симпатизируя силам демократии, обещавшим полную свободу и права человека.
Явдат Бахтиярович дружил с Мустаем Каримом, но я не знаю, как они обсуждали те события. И только годы спустя, после ухода из жизни народного поэта познакомилась с его дневниками и личной перепиской, узнала, как же тяжело переживал Мустафа Сафич те судьбоносные события и насколько точен был в оценках происходящего и, самое главное, грозящего! Как он ясно предвидел обострение межнациональных отношений, тонко уловил зачатки конфликта на Украине, понимал, какие коварные планы вынашивают натовские идеологи, склоняя продажных (или бесшабашных?) российских политиков к разоружению, с закрытием оборонных заводов и научных изысканий в самых перспективных областях.
Честно говоря, именно с дневников Мустая и началось мое прозрение, когда Мустафы Сафича уже не было с нами. И я оказалась не одинока в своем политическом взрослении. Переводчик прозы, сын поэта Ильгиз Мустафович, как оказалось, переживал схожие чувства. Тем более что, живя в Москве, он не мог оставаться в стороне - был у Белого дома и видел, как молодые ребята бросаются под танки, полагая, что отдают свои жизни за светлое будущее. Безвременно ушедший из жизни поэт Володя Соловьев, сотрудник нашей редакции, с ностальгией и восторгом вспоминал, как и он держал оборону, подвергая свою жизнь опасности - чем вызывал восхищение и даже влюбленность у наших юных журналисток.
Вызывала уважение смелость председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, осмелившегося возражать самому президенту Ельцину. Как он пришел в большую политику? Коротко напомню: в августе 1991 года он осудил ГКЧП, а в октябре был избран судьей Конституционного суда, затем председателем КС. 20 марта 1993 года президент РФ Борис Ельцин выступил с заявлением о введении «особого порядка до преодоления кризиса власти». А Валерий Зорькин, собрав журналистов на пресс-конференцию, назвал такой шаг Ельцина антиконституционным и опасным. 22 сентября 93-го Зорькин предложил «нулевой вариант» урегулирования политического кризиса: отмену всех законодательных актов, одновременные досрочные выборы президента и парламента. Однако Ельцин и его команда отказались от такой схемы. 4 октября 93-го года президентские войска штурмом взяли здание парламента и арестовали руководителей оппозиции. 6 октября Валерий Зорькин ушел в отставку с поста председателя Конституционного суда. 1 декабря члены КС обвинили Зорькина в политической деятельности и отстранили от судейских полномочий. Однако 25 января 1994 года его статус судьи КС был восстановлен. А дальше уже не интересно, «митингово-народная» демократия закончилась. Валерий Зорькин по обновленному конституционному регламенту с завидной периодичностью переизбирается председателем КС, но никаких громких заявлений уже давно никто не делает. Мы давно живем в другой стране, с другой властью. Фото же прилетевшего тайно от семьи на защиту российской свободы Мстислава Ростроповича, опирающегося на автомат дремлющего рядом с ним защитника, не только собрало в соцсетях тысячи лайков, но и встряхнуло душу, погрузив в воспоминания минувшей эпохи.
Среди тех защитников демократии подростком был и ныне популярный депутат и писатель Сергей Шаргунов, пока родители на второй день противостояния не заперли его в квартире. Шаргунов сегодня утверждает, что осень 1993-го заставила его рано повзрослеть и отпечаталась в сознании настолько выпукло, что застрявшие в нем эмоции захотелось сбросить, написав одноименный роман. Я взялась его читать, настроившись на глубокую философию по типу «1984» - замечательной антиутопии Оруэлла - именно с этим романом у меня в той или иной степени ассоциируются политические потрясения в России от революции 17-го и до наших дней.
Но нет. Роман «1993» - вполне себе реалистичная хроника событий и явлений, хорошо знакомая и понятная всем ныне живущим россиянам, включая молодых людей, в силу возраста не заставших той заварухи, но впитавших ее атмосферу по рассказам родителей и бабушек. Как рассказал Шаргунов в интервью Павлу Басинскому, он писал и сценарий к фильму по просьбе режиссера Александра Велединского - фабула романа сохранена, но все же внесены значимые изменения, к примеру, главный герой Виктор Брянцев остается жить. Бывший научный работник, занимавшийся проблемами космоса, вынужденный из-за закрытия НИИ устранять коммунальные аварии, устроившись в жилищную контору, чтобы как-то содержать семью. Шаргунов признается Басинскому, что всех своих героев он взял из реального круга знакомых. Должна здесь признаться, что и мне до боли знакомы подобные ситуации - в родной Уфе со множеством на тот момент оборонных проектов аналогичные личные потрясения случались на каждом шагу.
Русские Аксаковы
«Не надо отворачиваться от своих трагедий, иначе они повторяются вновь и вновь на новых витках истории», - говорит писатель, завершая беседу с Басинским. Хрестоматийная в принципе истина. Похожие призывы звучали и на Аксаковских днях в Уфе, на которые съехались именитые гости из многих регионов, включая даже Германию и Беларусь. Сергей Тимофеевич Аксаков - наш знаменитый земляк - гордость Уфы. Помню, как, приехав к нам в командировку, коллеги-редакторы первым делом просили показать дом-музей автора «Аленького цветочка». И сегодня мало кто вспоминает, что изначально Сергей Аксаков служил цензором и лишь в зрелые годы увлекся художественным словом и ярко описал дивные уголки природы Башкирии, коснувшись и судеб хозяев степей - башкир, на чьи земли перебралась из Симбирской губернии семья деда. Припоминаю и исследовательские публикации историков, где выстраивалась родовая цепочка к тюркскому предку Аксаку (хромому), давшему потомкам фамилию. Как бы то ни было, Сергей Аксаков - замечательный писатель, и даже будучи представителем славянофильского направления в литературе, в неприязни к инородцам замечен не был, что, согласитесь, для нашего этнически пестрого края немаловажно. «Семейные хроники» и сегодня захватывающее чтиво, особенно для тех, кто интересуется историей. Напомню, что Сергея Аксакова в гимназические годы в Казани, как и Пушкина, на творчество благословил сам Гавриил Державин! И что вдохновленный его напутствием молодой Аксаков осмеливался критиковать самого Карамзина за подобострастие ко всему иностранному, включая французский язык, бытовавший в семьях русской аристократии. Так смолоду он настойчиво и вытоптал свою уникальную русскую стезю, которой до сих пор следуют приверженцы славянофильства.
Особо почиталось его творчество и в эмигрантских кругах. А чудесная история, приключившаяся с академиком медицины Владимиром Александровичем Неговским, достойна того, чтобы войти ярким событием в летопись нашего города. Дело было так: в 70-е годы прошлого столетия Неговский в составе советской делегации ученых приехал в Италию и попал на светский прием, где имел беседу с женой высокопоставленного государственного деятеля. Дама, прекрасно говорившая по-русски, стала интересоваться знанием академика творчества Сергея Аксакова и была явно разочарована, что дальше «Аленького цветочка» их беседа не продвинулась. С неким укором в голосе она рассказала, что хранители русской культуры за рубежом обучают своих детей родному языку в первую очередь по рассказам Сергея Аксакова, а «Детские годы Багрова-внука» - настольная книга.
Пристыженный академик, вернувшись в Москву, срочно купил билет до Уфы, чтобы припасть к истокам творчества писателя. Каково же было его удивление, когда после настойчивых просьб Владимира Александровича сопровождавший инструктор обкома все же привел на улицу Благоева, где в угловом доме Аксаковых размещался тогда кожвендиспансер. Академик был обескуражен! И призывал срочно открыть музей Сергея Аксакова. Слова ученого возымели эффект: лечебницу достаточно быстро выселили и организовали там библиотеку, пока шло формирование фондов для будущих музейных экспозиций. Спасибо академику Неговскому - Уфа обрела замечательный музей, посетить который спешат все просвещенные гости нашего города!
Большая удача, что особняк Аксаковых сохранился. Других аутентичных усадеб знаменитых земляков в нашем городе по большому счету и нет. Аксаковские дни в этом году были также приурочены к 200-летию третьего сына Сергея Тимофеевича - Ивана, родившегося в родовом имении в селе Надеждино, где ежегодно проходят торжества. Иван Аксаков не только вслед за отцом занялся писательством, продолжил развивать идеи славянофильства в литературе и в обществе, но и воевал в Крымской войне на стороне болгар, призывая всех встать на защиту братьев-славян и отбить у турков завоеванные земли. С тех времен Иван Аксаков - герой Болгарии, его даже выдвигали на болгарский престол. Именем Ивана Сергеевича названа школа в городе Пазарджик, она стала побратимом с уфимской гимназией № 11, носящей имя Сергея Аксакова. Уместно напомнить, что в республике с октября 2009 года успешно действует Общество башкиро-болгарской дружбы, культурные связи не прерываются даже из-за событий двух последних лет. И это радует. А еще хотелось бы напомнить, что популярный ныне среди студенчества Аксаковский конкурс, учрежденный городским парламентом, появился 30 лет назад благодаря Анатолию Сергеевичу Баранову - он тогда работал секретарем (а позже председателем) Уфимского горсовета.
НЕРУССКИЕ АКМУЛЛА, УМЕТБАЙ, РИЗА
Тоскуя в эмиграции по родине, Владимир Набоков в 1931 году написал: «Я пытаюсь угадать, какой представится эпоха человеку ХХI века… У наших потомков не будет непосредственного ощущения реальности. Человек никогда не будет властителем времени - но как заманчиво хотя бы замедлить его ход, чтобы не спеша изучить этот тающий оттенок, этот уходящий луч, эту тень…»
Красиво и точно сказано! Набоков говорил о своем времени - революции, изменившей ход истории, суждения и споры вокруг которой продолжаются, как и осмысливание «расстрела Белого дома» 30 лет назад. «Тающий оттенок, уходящий луч, ускользающая тень» - у каждого из нас они свои исходя из погруженности в те или иные события и личного интереса. Советские люди, воспитанные на русской культуре и словесности, особо не имели привычки углубляться в свои родословные.
Желание узнать свое шэжэрэ возникло как раз в новой, постсоветской России. И здесь нашему взору открылась терра инкогнита. Башкиры осознали себя коренным народом, издревле населявшим просторы от Тобола до Дона, помнится, на сепаратистских митингах пестрели лозунги «Русские - в Рязань, татары - в Казань». И для многих уфимцев такого рода воззвания стали не только темой студенческих КВН, но и поводом задуматься: кто мы, кто я и моя семья? Многие «понаехавшие» наперегонки с башкирами устремились в архивы, дабы выяснить, когда и откуда их предки прибыли и здесь обосновались. Но, увы, ранние документы хранятся в фондах Москвы и Питера, поэтому до истоков докопаться удается немногим.
Однако здравый подход к национальному вопросу, слава богу, победил, оставив бессмысленным распрям тихо тлеть на завалинках и кухнях. Безусловным же приобретением в революционных 90-х годах для Башкортостана стало возвращение вычеркнутых советским порядком имен пассионариев, стоявших у истоков нашей общей культуры, тесно связанной с Востоком и его традициями.
Погрузившись в историю создания в Уфе медресе «Галия» и его основателя - ученого-философа Зии Камали (Парвазетдина Камалетдинова), открыла для себя целый пласт ценнейшей информации с именами уникальных людей-патриотов своего народа и края, которых потомки не вправе забывать. «Галия» стала по большому счету первым исламским университетом, где стремились получить образование талантливые юноши (а позднее и девушки!), а также дети состоятельных мусульман не только из центральных регионов России и Поволжья, но и со всей Средней Азии и Закавказья. Но и до «Галии» делу просвещения по важным сферам жизни и наук (а не только основам ислама) служили знаменитые медресе в Стерлибашево, Оренбурге, Троицке, где оперились многие самородки, внесшие потом значительный вклад в развитие региона.
И еще одна важная зарубка: в формировании национальной культуры неоценимую роль сыграло Духовное управление мусульман, открытое в Уфе по Указу Екатерины II от 22 сентября 1788 года, призванному объединить всех магометан Российской империи вокруг русского престола и не допускать инакомыслия в среде инородцев. Кандидатов на должность главного муфтия тщательно отбирали, отдавая приоритет не его знаниям богословия, а верноподданству власти. Тем не менее ДУМ стало негласной площадкой дискуссий среди интеллектуалов своего времени. Риза Фахретдин (Ризитдин Фахретдинов) был восьмым главным муфтием ДУМ в самые роковые годы безбожья: с 1922 по апрель 1936 года - время доносов и расправ без особых разбирательств. Обучаясь в нескольких сельских медресе, упорно занимаясь самообразованием, он стал интеллектуалом среди мусульман, которого заметили в Санкт-Петербурге, Казани и Уфе, куда он в 1891 году заступил на почетную должность казыя (судьи) ДУМ, уже будучи автором нескольких учебников и художественных книг. Риза Фахретдин был высоко компетентен в вопросах ислама и при этом широко образован в области восточной литературы, искусства, философии, знал арабский, фарси, диалекты тюркских языков.
Риза Фахретдин, узнав, что популярный в народе поэт-странник Акмулла (Мифтахетдин Акмулла) прибыл в Уфу, организовал в Духовном управлении торжественный прием, на который пригласили знатных и уважаемых персон. Дело не ограничилось только вкусным обедом, впервые состоялась «поэтическая дуэль» между прославившимся к тому времени по всей Средней Азии Акмуллой и «затворником» Мухаметсалимом Уметбаевым, писавшим свои труды в тиши кабинета. Он назвал тогда Акмуллу яркой звездой среди поэтов всего тюркского мира, прочел его стихи. В ответ Акмулла цитировал труды Уметбая, его призывы изучать не только восточные, но и европейские языки, чтобы интегрироваться (как сказали бы мы сегодня) в большой мир цивилизации.
«Акмулла поразил всех мудрым, острым словом. Уметбай оказался достойным соперником, подтвердив свой статус первого башкирского ученого», - записал свои впечатления от той встречи осенью 1894 года Риза Фахретдин. А через год Акмуллы не стало, говорят, его убили религиозные фанатики, которым не нравились его призывы к просвещению. Риза Фахретдин, всецело использовавший свой статус казыя во благо просвещения, также рьяно выступал за реформы, включая Духовного управления. Он писал: «У нашего народа почти целый век господствовала схоластика. Латиняне по ее причине вымерли. И греки погибли от схоластики…» И когда муфтий Султанов отказался поддержать новые методы обучения шакирдов, Риза оставил пост судьи и переехал в Оренбург, приняв предложение золотопромышленников Рамеевых - стал помощником редактора газеты «Вакыт», а затем редактором журнала «Шура». Его бесценное наследие - «Асар» (следы) - библиография более 600 выдающихся личностей нашего края, собранная из архивных документов.
Поэт и плотник Акмулла, загружавший в свою телегу книги и странствующий по малодоступным районам Башкирии, призывая молодежь учиться, стал символом учительства. Не случайно его имя носит наш главный педагогический вуз республики. С 2005 года на базе Башгоспедуниверситета организуются Международные Акмуллинские чтения - научные конференции с участием российских и зарубежных ученых. Обычно они проходят в канун дня рождения просветителя - 14 декабря. Календарь минувшего октября в университете пестрел важными событиями. Вузу выпала честь принимать у себя представителей учительских династий из разных регионов России. Совместно с администрацией Уфы здесь подвели итоги Открытого городского конкурса сочинений школьников «Если бы я был учителем…». К учительской доске в школах Уфы впервые встали выпускники БГПУ, подготовленные по целевому проекту. В университете кипит студенческое творчество самых разных форматов, одних литературных мастерских и клубов там несколько! Но хотелось больше различных коллабораций, синергии: чтобы ребята, изучающие наследие Аксаковых, не оставались равнодушными и к творчеству Акмуллы, Ризы Фахретдинова и десятка других просветителей дооктябрьской эпохи. Доктор филологических наук, профессор Ахнаф Харисов, изучая «Асар» (в том числе неопубликованные тома), убедился, что творчество Акмуллы оказало влияние на Тукая, Гафури, Бабича, Кудаша. Русский читатель мало знаком с «нерусским» наследием нашего региона.
Причины разные. Сохранившиеся построчные переводы не передают всей глубины и афористичности авторских суждений, да и мировоззренческие приоритеты в современном мире значительно отдалились от первоосновы, восходящей и к башкирскому фольклору, а также к традициям Востока - суфийской поэзии Ахмада Ясави, Махмуда Кашгари, Саади, Омара Хайяма, Рудаки, Фирдоуси. Хочется верить, что появятся новые талантливые переводчики всего огромного литературного наследия, что выйдут на творческий ринг достойные молодые поэты, как в свое время Акмулла и Уметбай.
Галина ИШМУХАМЕТОВА