Начиная с наскальных рисунков Шульган-Таша и восходя к современным течениям, изобразительное искусство республики отображает образы древней и традиционной культуры края, его историю, фольклор и миропонимание.
Первая коллекция выдающегося художника Михаила Нестерова, подарившего в 1913 году родной Уфе более ста работ известных живописцев, в том числе и собственные картины, стала поистине жемчужиной Республиканского художественного музея.
Касим Девлеткильдеев (1887-1947): от Уфы до Америки
В двадцатые годы прошлого века появляются первые портреты башкир, выполненные одним из основоположников профессионального изобразительного искусства Девлеткильдеевым. Родился в дворянской семье, с детства проявлял интерес к рисованию. В 1907 году, практически без денег, он приезжает в Санкт-Петербург, где поступает в Центральное училище технического рисования барона Штиглица. По конкурсному испытанию его зачисляют вольнослушателем в Академию художеств, но вскоре из-за нехватки средств вынужден был покинуть Петербург.
На родине с энтузиазмом преподает в Уфимском техникуме искусств, принимает участие в создании Первых уфимских мусульманских педагогических курсов. В только что открытом первом художественном музее работал его научным сотрудником, вместе с сестрой заботливо ухаживал за разбитым на территории музея яблоневым садом.
На обороте одного из акварельных листов Касим Салиаскарович оставил трогательную надпись: «Бигарслан Султанов, охотник, 30 лет, убивший около 20 медведей, 16 волков, партийный, инвалид, получил инвалидность на охоте, собака Бурзик».
Имя Девлеткильдеева известно не только в республике, но и за ее пределами. Его произведения экспонировались на юбилейной выставке «Искусство народов СССР» в Москве, выставлялись в Америке (1929 г.). Журнал «Искусство» в 1935 году называет его одним из лучших художников Башкортостана старшего поколения.
«Это был худощавый, всегда строго одетый человек. Рисуя, он любил рассказывать нам об искусстве, о творчестве передвижников, Леонардо да Винчи, Микеланджело», - вспоминал о своем учителе Рашид Усманов.
Александр Тюлькин (1888-1980): талант с Архиерейки
«Если бы я написал книгу о себе, то эпиграфом поставил бы слова: «Всю жизнь прожил в Архиерейке и мечтал о Тициане». Так лаконично уфимец Александр Эрастович определил характер своего творческого пути. Он вспоминал, как вместе с Давидом Бурлюком, Касимом Девлеткильдеевым ходили на этюды в живописные уфимские овраги.
Еще в самом начале пути у Тюлькина сформировалась своя тема, точнее, свой образ в живописи, который он с удивительным постоянством проповедовал всю жизнь, — образ старой Уфы, города его детства, юности, всей его долгой жизни. «Конечно, руины писать легче, — говорил он, — они так обработаны стихией, что стали уже как бы частью самой природы. Новое вторгается в нее как диссонанс, и нужно суметь почувствовать и найти контакт нового с природой». Тюлькин много думал и постоянно искал красоту в нарождающемся новом, индустриальных пейзажах. Так возникли картины «Ледоход», «Уфа строится».Многие художники собирались в его доме-мастерской на тихой, уютной улочке Волновой, называя его «Уфимской Академией». Сегодня это Дом-музей Тюлькина, куда по-прежнему сходятся живописцы и студенты Уфы.
Ахмат Лутфуллин (1928-2007): величие простого
Мустай Карим писал: «…мне дорога живопись Ахмата. Если говорить на языке крестьян, по своим истокам он «парень из моего аула». Он не боится быть обманутым, попасть впросак. А художник в самом широком смысле и должен жить без оглядки. Особенно меня в нем притягивает его безграничная доверчивость, доверчивость – проявление мужества. И я вижу, что в произведениях Ахмата Лутфуллина изображена жизнь без прикрас и выдумок, такой, какой ее и обязан показывать настоящий художник. И в каждой работе – очертание его сердца».
Народный художник СССР и действительный член Российской академии художеств Лутфуллин оказал большое влияние на развитие башкирской живописи второй половины ХХ века.
Земляки из Зауралья стали героями многих его полотен - простые люди, живущие и работающие на земле. Самой яркой работой признана картина «Три женщины», где изображены три возраста, три поколения, соединенные между собой мостом от прошлого к настоящему. Необычна лаконичная композиция полотна, аскетизм деталей и цвета выводят выразительность каждого образа за рамки конкретного сюжета.
Александр Бурзянцев (1928-1997): прочтение красоты
Он был человеком и художником бурного жизнеутверждающего темперамента. Выйдя на плоскую крышу своей мастерской в двенадцатиэтажном доме, подолгу вглядывался в уфимские дали с высоты и, раскинув руки, восклицал: «Жить хочется!» Всеобъемлющая любовь к людям и природе отражалась не только на полотнах, брызжущих радостью. Стая кошек и собак чувствовала себя хозяевами в его доме, да и гости не переводились каждый день.
Бурзянцев был среди тех, кто влился в 50-е годы в коллектив молодых башкирских живописцев, скульпторов, графиков. Новую плеяду мастеров составили уфимцы: Борис Домашников, Александр Пантелеев, Рашид Нурмухаметов, которые занялись поисками новых, собственных путей в искусстве. Бурзянцев выплескивал свой темперамент в ярчайшие пейзажи в подчеркнутой импрессионистической манере. Как никто другой из художников России, он вложил свое понимание красоты Родины, ассоциирующейся с поэзией Есенина, Пушкина, Лермонтова.
Сергей Краснов: свое окно в мир
- Вы знаете, определить, из какой страны художник, очень легко, потому что есть характерные черты. Например, французские – домашние, камерные, что называется, для себя; итальянцы насквозь пропитаны религией; у немцев – что-то глубинное, идущее изнутри; у испанцев – мистика. У русских же такой черты нет, - считает народный художник РБ, действительный член Российской академии художеств, первым в республике ставший писать в стиле сюрреализма Сергей Краснов. - Мы – единственная нация, которая в художественном аспекте постоянно меняется, реагирует на все изменения в мире, на каждое движение. Отчасти это связано с молодостью нашей, российской цивилизации.
Художник пробивает свое окно в мир, совсем другой, не тот, который здесь. У него нет таких законов, которые есть у физика, – здесь все может быть ровно наоборот. Поэтому интересно узнавать, как конкретный человек видит этот мир, - рассуждает мастер. Картины «Атомный город», «Ода взлетевшему городу» и другие, хранящиеся в Третьяковке и зарубежных музеях, признаны пророческими.
Айрат Терегулов: оседлавший «Акбузата»
- На международных выставках с первого взгляда определяю – это из СССР. В работах наших соотечественников и представителей бывших соседей – украинцев, белорусов, казахов, помимо одной школы рисования чувствуется сходное отношение к жизни, сюжету, выражению чувств. Все-таки у нас один менталитет, который складывался столетиями, - рассказывает директор Музея имени Нестерова, заслуженный художник России Терегулов.
Серия его иллюстраций к эпосу «Акбузат», выполненная в редкой технике «граттажа», удостоена Премии имени Салавата Юлаева. Погружение в древние пласты истории заставило графика еще раз осознать, что в этом мире все уже было. Основные эмоции были пережиты и талантливо описаны человечеством много раз. И только если художник привносит в произведение частичку себя, тогда можно говорить об искусстве.
Василь Ханнанов: обаяние старых вещей
Он может взять обычный женский платок и изобразить на нем портрет или сделать из куска ДВП шедевр. Его стиль узнаваем во всем, чтобы он ни делал, будь то графическая серия или курируемый им проект, возглавляемое им творческое объединение, построенный собственноручно Музей современного искусства в подвале многоэтажки в память о друге.
В начале 90-х организовал и стал лидером группы художников «Чингисхан», работы которых до сих пор украшают интерьеры многих общественных пространств.
- Мы в любом случае привязаны к земле. Стремимся к небесам, но уходим в землю. Особенное значение имеет родина, тот уголок, где ты родился. Только там сердце бьется в унисон с биоритмами земли. Там ты набираешься сил, чтобы творить. Выехав в другую местность, за 200 километров, пишешь иначе: другое окружение, воздух – меняется и взгляд, - рассуждает Ханнанов.
Расих Ахметвалиев: созерцание обыденности
- Как книга должна быть продолжением всех книг, фильм - наследием кинематографа, так и живопись освящена достижениями прошлого. Меня в башкирском искусстве подкупает богатство палитры, декоративность, радость созерцания обыденных вещей. Когда я жил вдали от Родины, особенно отчетливо увидел со стороны нашу самобытность, искренность. Если ты понял что-то главное, то где бы ты ни был, твоя сущность останется с тобой. Более восьми лет Расих жил во Франции, куда его пригласил знаменитый галерист Робер Барту. Родина импрессионизма всегда привлекала уфимского художника, он подружился с местными творцами. Они брали у него уроки, отмечая при этом, что у Ахметвалиева - особая школа.
Тамара Нечаева (1922-2003): мощь женских рук
Глядя на хрупкую золотоволосую женщину с изящными пальцами, трудно было поверить в их силу. А иначе как можно было стать мастером столь разнообразных жанров, которыми она владела в совершенстве: скульптура, монументальное искусство, фарфор, живопись, графика, декоративные изделия. - О каждой своей картине, о каждом панно она могла рассказать немало интересного. Например, об «Алой песне», этом праздничном керамическом панно, которое переделывала только из-за того, что алая шаль легла углом, а ей хотелось, чтобы развевалась, как флаг на ветру, - вспоминает публицист Алла Докучаева. - Или как подбирала краски в панно «Пугачев и Салават», с тем чтобы преобладающими были красная и белая. Многие монументальные скульптурные работы Нечаевой в Уфе посвящены выдающимся личностям - Сергею Аксакову, Ивану Якутову и Шагиту Худайбердину, Мустаю Кариму и композитору Загиру Исмагилову. Салават Юлаев – постоянный и любимый герой в ее творчестве. Памятник ему в Эстонии – тоже одна из дорогих работ мастера. Как-то подсчитали, что ежегодно Тамара Павловна выполняла по 18–19 работ. А ведь среди них – монументальные памятники, требующие колоссальных усилий и по вложенной энергии, и по затраченному времени.
Ляля Галеева: объединяя феномен Уфы
- Мы с мужем долго путешествовали по Индии, меня приглашали преподавать в Институте Сарасвати, но постоянно тянуло на родину. Когда приехала в Уфу, захотелось даже целовать лужи. Здесь живется и творится в гармонии с собой, - считает Ляля Галеева. - По моему мнению, Уфа - один из самых талантливых городов и феноменален по представленности преданных своему делу художников. Кто-то из астрологов даже сказал, что звезды расположились так, что именно на этой земле рождается столько одухотворенных людей.
В своих коллекциях керамики она часто обращается к архетипам, заимствуя первобытные художественные формы различных цивилизаций и религий. По сути, эти поиски - попытка создания нового и совершенного человека в условиях постоянно меняющегося мира.
Михаил Назаров: дыхание земли
- Общение с великими художниками дает многое. В свое время поговорить с Тюлькиным для меня было как в церковь сходить, причаститься. Творчество должно отражать правду. Мир прекрасен, поскольку тебе сейчас хорошо, но где-то затонул корабль, раздаются выстрелы... - рассуждает 90-летний патриарх живописи, первый башкирский футурист.
Источником вдохновения для Назарова всегда был русский авангард начала XX века. Однако его передовые идеи всегда отражали национальный колорит: «Соседка Мининур», «Нарядная Гафифа», «Баймакский базар».
- Я до 75 лет косил - это удивительное ощущение, когда работаешь в поле и чувствуешь дыхание деревьев, глаза зверя, глядящего на тебя из глубины леса, - признается мастер. - Откуда мы приходим – туда и возвращаемся. Художники это понимают, как никто другой…
Зиля БАДРИЕВА
Первая коллекция выдающегося художника Михаила Нестерова, подарившего в 1913 году родной Уфе более ста работ известных живописцев, в том числе и собственные картины, стала поистине жемчужиной Республиканского художественного музея.
Касим Девлеткильдеев (1887-1947): от Уфы до Америки
В двадцатые годы прошлого века появляются первые портреты башкир, выполненные одним из основоположников профессионального изобразительного искусства Девлеткильдеевым. Родился в дворянской семье, с детства проявлял интерес к рисованию. В 1907 году, практически без денег, он приезжает в Санкт-Петербург, где поступает в Центральное училище технического рисования барона Штиглица. По конкурсному испытанию его зачисляют вольнослушателем в Академию художеств, но вскоре из-за нехватки средств вынужден был покинуть Петербург.
На родине с энтузиазмом преподает в Уфимском техникуме искусств, принимает участие в создании Первых уфимских мусульманских педагогических курсов. В только что открытом первом художественном музее работал его научным сотрудником, вместе с сестрой заботливо ухаживал за разбитым на территории музея яблоневым садом.
На обороте одного из акварельных листов Касим Салиаскарович оставил трогательную надпись: «Бигарслан Султанов, охотник, 30 лет, убивший около 20 медведей, 16 волков, партийный, инвалид, получил инвалидность на охоте, собака Бурзик».
Имя Девлеткильдеева известно не только в республике, но и за ее пределами. Его произведения экспонировались на юбилейной выставке «Искусство народов СССР» в Москве, выставлялись в Америке (1929 г.). Журнал «Искусство» в 1935 году называет его одним из лучших художников Башкортостана старшего поколения.
«Это был худощавый, всегда строго одетый человек. Рисуя, он любил рассказывать нам об искусстве, о творчестве передвижников, Леонардо да Винчи, Микеланджело», - вспоминал о своем учителе Рашид Усманов.
Александр Тюлькин (1888-1980): талант с Архиерейки
«Если бы я написал книгу о себе, то эпиграфом поставил бы слова: «Всю жизнь прожил в Архиерейке и мечтал о Тициане». Так лаконично уфимец Александр Эрастович определил характер своего творческого пути. Он вспоминал, как вместе с Давидом Бурлюком, Касимом Девлеткильдеевым ходили на этюды в живописные уфимские овраги.
Еще в самом начале пути у Тюлькина сформировалась своя тема, точнее, свой образ в живописи, который он с удивительным постоянством проповедовал всю жизнь, — образ старой Уфы, города его детства, юности, всей его долгой жизни. «Конечно, руины писать легче, — говорил он, — они так обработаны стихией, что стали уже как бы частью самой природы. Новое вторгается в нее как диссонанс, и нужно суметь почувствовать и найти контакт нового с природой». Тюлькин много думал и постоянно искал красоту в нарождающемся новом, индустриальных пейзажах. Так возникли картины «Ледоход», «Уфа строится».Многие художники собирались в его доме-мастерской на тихой, уютной улочке Волновой, называя его «Уфимской Академией». Сегодня это Дом-музей Тюлькина, куда по-прежнему сходятся живописцы и студенты Уфы.
Ахмат Лутфуллин (1928-2007): величие простого
Мустай Карим писал: «…мне дорога живопись Ахмата. Если говорить на языке крестьян, по своим истокам он «парень из моего аула». Он не боится быть обманутым, попасть впросак. А художник в самом широком смысле и должен жить без оглядки. Особенно меня в нем притягивает его безграничная доверчивость, доверчивость – проявление мужества. И я вижу, что в произведениях Ахмата Лутфуллина изображена жизнь без прикрас и выдумок, такой, какой ее и обязан показывать настоящий художник. И в каждой работе – очертание его сердца».
Народный художник СССР и действительный член Российской академии художеств Лутфуллин оказал большое влияние на развитие башкирской живописи второй половины ХХ века.
Земляки из Зауралья стали героями многих его полотен - простые люди, живущие и работающие на земле. Самой яркой работой признана картина «Три женщины», где изображены три возраста, три поколения, соединенные между собой мостом от прошлого к настоящему. Необычна лаконичная композиция полотна, аскетизм деталей и цвета выводят выразительность каждого образа за рамки конкретного сюжета.
Александр Бурзянцев (1928-1997): прочтение красоты
Он был человеком и художником бурного жизнеутверждающего темперамента. Выйдя на плоскую крышу своей мастерской в двенадцатиэтажном доме, подолгу вглядывался в уфимские дали с высоты и, раскинув руки, восклицал: «Жить хочется!» Всеобъемлющая любовь к людям и природе отражалась не только на полотнах, брызжущих радостью. Стая кошек и собак чувствовала себя хозяевами в его доме, да и гости не переводились каждый день.
Бурзянцев был среди тех, кто влился в 50-е годы в коллектив молодых башкирских живописцев, скульпторов, графиков. Новую плеяду мастеров составили уфимцы: Борис Домашников, Александр Пантелеев, Рашид Нурмухаметов, которые занялись поисками новых, собственных путей в искусстве. Бурзянцев выплескивал свой темперамент в ярчайшие пейзажи в подчеркнутой импрессионистической манере. Как никто другой из художников России, он вложил свое понимание красоты Родины, ассоциирующейся с поэзией Есенина, Пушкина, Лермонтова.
Сергей Краснов: свое окно в мир
- Вы знаете, определить, из какой страны художник, очень легко, потому что есть характерные черты. Например, французские – домашние, камерные, что называется, для себя; итальянцы насквозь пропитаны религией; у немцев – что-то глубинное, идущее изнутри; у испанцев – мистика. У русских же такой черты нет, - считает народный художник РБ, действительный член Российской академии художеств, первым в республике ставший писать в стиле сюрреализма Сергей Краснов. - Мы – единственная нация, которая в художественном аспекте постоянно меняется, реагирует на все изменения в мире, на каждое движение. Отчасти это связано с молодостью нашей, российской цивилизации.
Художник пробивает свое окно в мир, совсем другой, не тот, который здесь. У него нет таких законов, которые есть у физика, – здесь все может быть ровно наоборот. Поэтому интересно узнавать, как конкретный человек видит этот мир, - рассуждает мастер. Картины «Атомный город», «Ода взлетевшему городу» и другие, хранящиеся в Третьяковке и зарубежных музеях, признаны пророческими.
Айрат Терегулов: оседлавший «Акбузата»
- На международных выставках с первого взгляда определяю – это из СССР. В работах наших соотечественников и представителей бывших соседей – украинцев, белорусов, казахов, помимо одной школы рисования чувствуется сходное отношение к жизни, сюжету, выражению чувств. Все-таки у нас один менталитет, который складывался столетиями, - рассказывает директор Музея имени Нестерова, заслуженный художник России Терегулов.
Серия его иллюстраций к эпосу «Акбузат», выполненная в редкой технике «граттажа», удостоена Премии имени Салавата Юлаева. Погружение в древние пласты истории заставило графика еще раз осознать, что в этом мире все уже было. Основные эмоции были пережиты и талантливо описаны человечеством много раз. И только если художник привносит в произведение частичку себя, тогда можно говорить об искусстве.
Василь Ханнанов: обаяние старых вещей
Он может взять обычный женский платок и изобразить на нем портрет или сделать из куска ДВП шедевр. Его стиль узнаваем во всем, чтобы он ни делал, будь то графическая серия или курируемый им проект, возглавляемое им творческое объединение, построенный собственноручно Музей современного искусства в подвале многоэтажки в память о друге.
В начале 90-х организовал и стал лидером группы художников «Чингисхан», работы которых до сих пор украшают интерьеры многих общественных пространств.
- Мы в любом случае привязаны к земле. Стремимся к небесам, но уходим в землю. Особенное значение имеет родина, тот уголок, где ты родился. Только там сердце бьется в унисон с биоритмами земли. Там ты набираешься сил, чтобы творить. Выехав в другую местность, за 200 километров, пишешь иначе: другое окружение, воздух – меняется и взгляд, - рассуждает Ханнанов.
Расих Ахметвалиев: созерцание обыденности
- Как книга должна быть продолжением всех книг, фильм - наследием кинематографа, так и живопись освящена достижениями прошлого. Меня в башкирском искусстве подкупает богатство палитры, декоративность, радость созерцания обыденных вещей. Когда я жил вдали от Родины, особенно отчетливо увидел со стороны нашу самобытность, искренность. Если ты понял что-то главное, то где бы ты ни был, твоя сущность останется с тобой. Более восьми лет Расих жил во Франции, куда его пригласил знаменитый галерист Робер Барту. Родина импрессионизма всегда привлекала уфимского художника, он подружился с местными творцами. Они брали у него уроки, отмечая при этом, что у Ахметвалиева - особая школа.
Тамара Нечаева (1922-2003): мощь женских рук
Глядя на хрупкую золотоволосую женщину с изящными пальцами, трудно было поверить в их силу. А иначе как можно было стать мастером столь разнообразных жанров, которыми она владела в совершенстве: скульптура, монументальное искусство, фарфор, живопись, графика, декоративные изделия. - О каждой своей картине, о каждом панно она могла рассказать немало интересного. Например, об «Алой песне», этом праздничном керамическом панно, которое переделывала только из-за того, что алая шаль легла углом, а ей хотелось, чтобы развевалась, как флаг на ветру, - вспоминает публицист Алла Докучаева. - Или как подбирала краски в панно «Пугачев и Салават», с тем чтобы преобладающими были красная и белая. Многие монументальные скульптурные работы Нечаевой в Уфе посвящены выдающимся личностям - Сергею Аксакову, Ивану Якутову и Шагиту Худайбердину, Мустаю Кариму и композитору Загиру Исмагилову. Салават Юлаев – постоянный и любимый герой в ее творчестве. Памятник ему в Эстонии – тоже одна из дорогих работ мастера. Как-то подсчитали, что ежегодно Тамара Павловна выполняла по 18–19 работ. А ведь среди них – монументальные памятники, требующие колоссальных усилий и по вложенной энергии, и по затраченному времени.
Ляля Галеева: объединяя феномен Уфы
- Мы с мужем долго путешествовали по Индии, меня приглашали преподавать в Институте Сарасвати, но постоянно тянуло на родину. Когда приехала в Уфу, захотелось даже целовать лужи. Здесь живется и творится в гармонии с собой, - считает Ляля Галеева. - По моему мнению, Уфа - один из самых талантливых городов и феноменален по представленности преданных своему делу художников. Кто-то из астрологов даже сказал, что звезды расположились так, что именно на этой земле рождается столько одухотворенных людей.
В своих коллекциях керамики она часто обращается к архетипам, заимствуя первобытные художественные формы различных цивилизаций и религий. По сути, эти поиски - попытка создания нового и совершенного человека в условиях постоянно меняющегося мира.
Михаил Назаров: дыхание земли
- Общение с великими художниками дает многое. В свое время поговорить с Тюлькиным для меня было как в церковь сходить, причаститься. Творчество должно отражать правду. Мир прекрасен, поскольку тебе сейчас хорошо, но где-то затонул корабль, раздаются выстрелы... - рассуждает 90-летний патриарх живописи, первый башкирский футурист.
Источником вдохновения для Назарова всегда был русский авангард начала XX века. Однако его передовые идеи всегда отражали национальный колорит: «Соседка Мининур», «Нарядная Гафифа», «Баймакский базар».
- Я до 75 лет косил - это удивительное ощущение, когда работаешь в поле и чувствуешь дыхание деревьев, глаза зверя, глядящего на тебя из глубины леса, - признается мастер. - Откуда мы приходим – туда и возвращаемся. Художники это понимают, как никто другой…
Зиля БАДРИЕВА