Легендарному Льву Барагу в этом году исполнилось бы 110 лет

"Как с вами интересно: вы ничего не знаете!", - с этой легендарной фразой профессор Лев Григорьевич Бараг обращался обычно к первокурсникам филфака Башкирского государственного университета. В ней заключался феномен личности этого незаурядного человека. В этой статье, не претендующей на раскрытие научного вклада Барага в мировую, российскую и башкирскую фольклористику, собраны воспоминания его студентов, имевших счастье учиться у него, общаться, ездить в знаменитые фольклорные экспедиции.

Конец июня 1977 года. На маленьком самолете АН-2 мы летим в Инзер в фольклорную экспедицию, руководитель – Лев Бараг. В то время ему было 66 лет, но нам, молодым, 17-18-летним девчонкам, он кажется глубоким стариком. Мы с зелеными лицами (самолет трясет), вцепившись в ручки жестких металлических кресел, и он, с прямой спиной, держа в руках свой знаменитый рыжий портфель, о чем-то сосредоточенно думающий. Инзер - поселок, расположенный в красивейших местах Белорецкого района. Наша задача – собирание сказок, легенд горной части Башкирии.

Поселили нас в деревянном одноэтажном интернате, представляющем собой жалкое зрелище: обшарпанные стены, окна с разбитыми стеклами. Условий никаких, только кровати. Льва Григорьевича можно назвать настоящим спартанцем. Он делил с нами все трудности быта. Мы жалели его, видя, как он вынужден в силу своего высокого роста, поджав под себя ноги, спать с нами в одной комнате. Пытались его подкормить, но он всегда отказывался, при этом всплескивая руками: девочки, как вы много едите! Кроме чая он как будто больше ничего не ел. А мы, молодые, у которых впереди была, казалось, бесконечная жизнь, удивлялись его неприхотливости. Помню, как шли с ним в жаркий летний день по деревне, в гору, а он, увлеченно размахивая руками, говорил о том, что здесь, в Башкирии, можно найти уникальные сюжеты, которые удивительным образом схожи с русскими сказками.

Вообще, Лев Григорьевич был необыкновенный лектор. Его сухопарая фигура, стремительные передвижения по аудитории, сопровождаемые непередаваемой жестикуляцией вкупе с теми энциклопедическими знаниями , которыми он обладал, вызывали такой интерес у слушателей, что нередко Барага приходили послушать студенты не только с других факультетов, но даже технических вузов. Роясь в своих архивах и обзвонив некоторых сокурсниц, я не нашла ни одной тетради с записями его лекций. И это неудивительно. В руках у профессора всегда была стопка карточек, которые он по ходу своего рассказа перебирал, зачитывал для него одного понятную ключевую фразу, а потом следовало лирическое отступление с элементами театральности. Эмоции захватывали не только оратора, но и слушателей. На всю жизнь многим запомнился «танец Плисецкой». Изображая ее, Бараг ударился о стену в аудитории. Кстати, в юности он преподавал танцы в парке «Эрмитаж» в Москве. О времени Лев Григорьевич забывал начисто и спохватывался только тогда, когда следующий лектор, просунув голову в дверь, робко напоминал ему об этом. Экзамены тоже проходили своеобразно. Будучи человеком необыкновенно тактичным, Бараг «не замечал» шпаргалок и книг, которые нерадивые ученики приносили с собой. Он прекрасно понимал, что знать предмет в таком объеме, как он, невозможно и был снисходителен к нашим ответам.

Вспоминает Алла Ивлева– редактор службы информационной программы «Вести-Башкортостан»:

- Когда тебе 18 лет и по окончании обычной советской школы ты учишься на вечернем отделении филфака БГУ, а днем ты – лаборант кафедры русской литературы и фольклора, необычно в твоей жизни лишь то, что твой непосредственный начальник, - Лев Григорьевич Бараг. Но этого вполне достаточно… Ведь в каждодневной кафедральной суете и маяте, отвечая на телефонные звонки (через коммутатор, заметьте), долбя по клавишам печатной машинки, с потрясающим постоянством заедающей ленту и зажевывающей бумагу, ты вдруг слышишь: «Кто лучший в мире Король Лир?» И не успев даже задуматься и сказать естественное и неоспоримое для тех лет: « Иннокентий Смоктуновский», ухватываешь продолжение вопроса: «А Тевье-Молочник?» И если тебе, первокурснице, взращенной соцреализмом, вдруг хватило ума и смелости пискнуть: «Соломон Михоэлс…», тогда-то и начиналась сказка Барага. Вот тут-то, мгновенно забыв о нескончаемых экзаменационных билетах, заложенных в печатный драндулет, ты, развесив уши и открыв рот от удивления, восхищения, обожествления, могла услышать такой рассказ о Еврейском театре и его лучшем актере, а также о его трагической судьбе, что никакой «Серебряный шар» с уважаемым мною Вульфом, не может сравниться с лучшим рассказчиком всех времен и народов – Львом Григорьевичем Барагом…

Но вернемся в лето 1977 года.

Надо сказать, что расспрашивать местных жителей было не простым занятием. Инзерцы, в основной массе ссыльные времен коллективизации и их потомки, на контакт шли неохотно. Самой запоминающейся фигурой была бабка Калиничиха. К ней-то мы и направились с профессором для записи. Катушечный магнитофон в руках. А еще загодя прикупили в местном магазине плодово-ягодное вино по 1 рублю 27 копеек за бутылку. Бабка принимала его для вдохновения. А чтобы оно не успело иссякнуть до конца рассказа, на всякий случай было взято две бутылки. Периодически Калиничиха отправлялась на кухню, отделенную тонкой перегородкой, выпивала стопарик и рассказывала на «пикрофон»(именно так она выражалась). К Льву Григорьевичу, который, как теперь думается, был, возможно, моложе старухи, она обращалась: сынок. А когда сынок, вообще не употреблявший спиртного, пробовал посетовать на вред зеленого змия, Калиничиха отвечала очень образно, поглаживая себя по груди сверху вниз: «Сынок, я как выпью, как будто боженька на салазках проехался». Несмотря на свой порок, бабка оказалась кладезем сказок, особенно Льва Григорьевича заинтересовала одна – о Портупее-Прапорщике.

Впечатления от нашего фольклорного путешествия сохранились в памяти навсегда. Быть может, у читателя сложилось мнение о нашем любимом преподавателе как человеке не от мира всего, о чудаке, поглощенном только своей работой. Не буду разуверять вас в этом. К нему нельзя подойти с обычной меркой.. Это был ученый мирового масштаба с уровнем культуры прошлого столетия. А то, что и его жизнь во многом стала легендой, - лишнее доказательство значимости не только Барага-ученого, но и незаурядной личности, которая не так часто появляется на нашем небосклоне.



Лев Григорьевич Бараг родился 13 января 1911 года в Киеве, окончил 2-й Московский университет. Доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки БАССР. С 1951 года работал в БашГУ. Участник фольклорно-этнографических экспедиций в разные области России, Белоруссии, Украины и Башкирии. Барагом осуществлены многочисленные научные издания русских, белорусских и башкирских сказок и преданий. Только в Башкирском государственном университете под его руководством вышло 20 выпусков межвузовского научного сборника «Фольклор народов РСФСР». И заграница, как говорят, глаз положила на ученого Барага. Он стал соавтором указателя сюжетов восточно-славянских сказок, автором монографии о белорусской сказке, статей в 60-томной «Энциклопедии сказок» (Берлин- Нью-Йорк, 1977-1999) на немецком и английском языках. И, конечно же, работая в БГУ, Бараг не мог не принимать участия в подготовке изданий близкого ему по духу Института истории, языка и литературы. Он внес свой вклад в создание двухтомной «Истории башкирской советской литературы». В этом году ему бы исполнилось 110 лет.

Легенда №1 - о том, как Барага даже бандеровцы отпустили. Рассказал ее сам Лев Григорьевич. Детали уже забылись, но это не так важно. В самое опасное время после войны, когда на Западной Украине «лесные братья» держали в страхе все население, бесстрашный Лев Григорьевич отправился в очередную экспедицию и был пойман бандеровцами. Сначала они не могли поверить, что этот чудак в такое время занимается здесь собиранием сказок, но наш герой обладал таким даром убеждения, что бандиты его зауважали и отпустили на все четыре стороны. Вот это, действительно, сказка!

Легенда №2 - о необыкновенной демократичности и наивности.

Немало студентов было шокировано случайной встречей в коридорах филфака с профессором Барагом и вопросом: «Напомните, пожалуйста, вашу фамилию, а вы откуда, как там живется?» Для него не существовало возрастных и социальных различий. Он со всеми был естественен и открыт, как ребенок. Однажды на ученом совете на заре перестройки открыто заявил, что качество подготовки студентов плохое. А потом удивлялся, почему некоторые коллеги с ним не здороваются. Лев Григорьевич искренне доверял людям, и этим некоторые пользовались. Получив за свои научные труды в 60-томной «Энциклопедии сказок» на немецком и английском языках валюту, он купил в магазине «Березка» в Москве дубленку, которая была ему так мала, что рукава заканчивались чуть ниже локтя. На многочисленные восклицания: она же маленькая, он неизменно отвечал: а девочки (продавцы) сказали «хорошо».

Легенда №3 - о крысе, покусившейся на самую выдающуюся часть лица Льва Григорьевича.
Эта история, передававшаяся не одним поколением студентов, произошла в селе Графское Калтасинского района в 1975 году. Когда такое количество городских девчонок приезжает в деревню, то это становится испытанием для местной молодежи. Так было и в тот раз. Парни атаковали школу, и студентки, забаррикадировав двери, выключили свет и улеглись на кровати. И вдруг услышали странные звуки: как будто кто-то прыгает по свободным панцирным сеткам. Когда включили свет, то увидели крыс, чувствовавших себя довольно вольготно. А тут в окна опять деревенские полезли. Нажали снова на выключатель, и вдруг послышался крик Барага: «Она меня укусила!» Картина была ужасающая: весь нос его был в крови. Очевидно, крыса спикировала со шкафа. Девчонки обработали рану, а потом Льву Григорьевичу пришлось целый месяц делать уколы, и он, выехав с семьей в Гудауту, не купался, а печально сидел на берегу.

Льва Григорьевича вспоминали:
Татьяна Петрова (Замятина),
Алла Ивлева (Салина),
Надежда Шакурова (Игбаева),
Галина Иванова (Киселева),
Ирина Ганеева (Фролова).

и автор - Светлана ЯНОВА