Экспертное мнение
Начни учить, и сам научишься, или Далее по Толстому
Природа не поскупилась, одарив ее красивым голосом и внешностью. Ее ожидало блестящее будущее, но она отказалась от карьеры певицы, уйдя в педагогику. То, что другим давалось тяжелым трудом, для нее было чем-то обыденным и, может быть, поэтому не манило к себе.
О том, как зажигают звезды, о секретах преподавания, житейской мудрости и о многом другом, наша беседа.
- Профессор Раиса Галимуллина отмечала уникальный тембр вашего голоса. Вы могли бы стать большой певицей…
- Глядя на некоторых сегодняшних вокалистов, понимаю, что ими движет: быть на сцене, купаться в аплодисментах зрителей. Я к этому никогда не стремилась. Голос был дан мне от природы, и когда мне аплодировали, думала: что же тут особенного? Да, и мои родители не поддерживали меня, считая пение занятием несерьезным. Я всегда хорошо училась и после школы подала документы в нефтяной институт на механический факультет, приказав себе: закрой рот на замок. Но о моем увлечении все-таки узнали в деканате и предложили поучаствовать в фестивале «Студенческая весна». Самом первом. В то время на кафедре политэкономии, по стечению обстоятельств, работал руководитель башкирского биг-бэнда, пианист Георгий Маркоров. Вместе с ним мы и стали первыми лауреатами. В жюри были преподаватели из института искусств. Они уговорили меня поступить на академический вокал. Я ответила согласием, но родители, конечно, восторга не выразили. Отец был сдержан, а мама первый раз в жизни повысила голос на дочь, прежде никогда не огорчавшую ее своим поведением. Варвара Матвеевна воспринимала пение как что-то легкомысленное. Да и сейчас многим моим студентам родители говорят: сначала получи профессию, а потом пой в свое удовольствие.
- Итак, вы успешно окончили вуз. Почему же потом отклонили предложение работать в филармонии?
- Мне было не комфортно на сцене, я не нравилась себе, и как следствие – появился страх перед выступлением. И каждый раз, когда меня просили выступить: будь то в музыкальном педучилище, где много лет работала, или на каком-нибудь праздничном мероприятии, корила себя. В фэншуй есть такое правило: если предмет не служит тебе, то он становится помехой.
- Сегодня эстрадных исполнителей хоть пруд пруди, и далеко не все обладают хорошим голосом. Что нужно, чтобы вывести такого середнячка на гастрольный уровень?
- Голос дается нам от природы. Но есть и другое: душа, менталитет, психотип, энергетика. И второе бывает важнее. Я говорю сейчас не об академическом вокале, а об эстраде, где величина голоса не так важна и даже с небольшими возможностями можно творить чудеса. Пример - маленькая хрупкая Эдит Пиаф с ее внутренним огнем, рвущимся наружу. Меня часто спрашивают, как выбираю студентов. Я верю в судьбу и считаю, кому суждено петь, будет этим заниматься несмотря ни на что. А суждено тем, у кого внутри есть некий генератор, который и движет человеком.
- Вы член жюри международных, всероссийских и республиканских конкурсов. Как определяете победителя?
- Представьте, что перед вами десять безупречно поющих певцов, похожих один на другого… но ни в одном нет энергетики. А у одиннадцатого она хлещет через край, но есть предельно допустимые шероховатости и присутствует вкус. Конечно, я выберу последнего. А идеальные по технике окажутся за бортом.
- Выдающийся танцовщик Владимир Васильев как-то сказал, что хорошая балерина не обязательно должна быть умной. А как у вас?
- У нас то же самое. Но надо различать ум сердца и интеллект. Помните, что сказал Пьер о Наташе Ростовой: «Она не удостаивает быть умной». Он имел в виду, что девушка не обладает широкими умственными интересами, но умеет глубоко чувствовать. Успех, как правило, на эстраде приходит к тем, кто умеет эмоционально сопереживать. Умный же человек более рационален, и это может ему на сцене вредить.
- Часто ученики вас удивляют?
- Раньше бывало, но я, наверное, уже могу угадать, правильно оценить возможности студента. Это пришло с опытом. Многому научилась у Миляуши Галеевны Муртазиной, хотя не была ее студенткой. Работа с ней в жюри разных конкурсов в течение нескольких лет – своего рода курсы повышения квалификации для любого вокалиста. Научилась не обижаться на своих коллег. Если мне, образно говоря, наступили на ногу, то понимаю, что человек не уверен в себе, ему надо помочь, а не дуться. Словом, начни учить и сам научишься. Сначала ты, как щепка, которая не может сопротивляться течению, потом у тебя появились весла и ты управляешь лодкой и, в конце концов, становишься устойчивым, как огромный лайнер.
- В некоторых видах искусства принято добиваться результата любой ценой. Действительно строгость – непременное качество хорошего педагога?
- Не думаю. Пение как любовь, а процесс преподавания вокала как отношения между двумя сторонами. Если нет позитивной составляющей, то скорого результата не жди. Моя задача – не указать ученику на ошибки, а создать такое ощущение, будто он занимается приятным делом, выполняет те или иные задания, ему некогда подумать, чем в данный момент он «занимается». Хорош тот педагог, ученик которого думает, что он всегда так замечательно пел.
Есть и другой сорт наставников. Им важно показать вначале, насколько ты плох. Это все равно, что оглушить человека, разбить ему лицо, а потом подвести к зеркалу: посмотри, какой ты страшный. Давай вытрем кровь – вот уже лучше. Через какое-то время видишь, у тебя уже и синяки исчезли. То есть сначала его сломать, а потом делать с ним, что удобно тебе. У Толстого есть выражение: «Когда тебя предали - это все равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается».
Стараюсь в работе не употреблять такие глаголы, как напрягаться, зажиматься, фальшивить, пой чище, расслабься. Если тебе говорят: не нервничай, то можно спровоцировать следующую стадию: происходит спазм гортани – работает физиология. В жизни, когда человек волнуется, ему предлагают выпить воды и гортань встает на место.
- А в искусстве? Что же вы делаете, когда слышите, что студент поет неправильно?
- Он чаще всего и не подозревает об этом. Педагог должен понимать, что происходит, и направлять по верному пути: пропевать определенные гласные, провоцируя ту или иную артикуляцию. А вот когда результат достигнут, тогда можно рассказать о бывших минусах и подчеркнуть, как здорово у него сейчас получается. Хорошо, когда мышечно и психологически комфортно. Певец получает удовольствие, и этот момент надо зафиксировать. Так же и в жизни. Мой отец Анвар Халикович Айчуваков, которого уважали все, руководствовался таким стилем. Вызывая подчиненного на ковер, он вначале всегда подчеркивал его положительные качества, и бывало, что к концу разговора проблема исчезала сама по себе. Другой путь исправления недостатков не только долог, он оставляет в душе ссадины и рубцы. А дальше по Толстому…
- Часто мы не можем оценить себя объективно, сомневаемся, или, наоборот, верим в собственную непогрешимость. Искусство еще более эфемерная сфера. Бывает ли так, что студент не согласен с вашим мнением?
- Конечно. Например, на каком-то этапе занятий вокалист чувствует, что хуже стал петь (не звучат верха или что-либо другое) и, как следствие, подвергает ревизии все, что ты с ним делаешь. В молодости это меня пугало. Когда стала старше, научилась понимать кризис временного несогласия. Говорю студентам: ваше тело принадлежит только вам, и только вы его ощущаете адекватно. Если не согласны – сопротивляйтесь, иначе успеха не будет. Один из признаков профессионального звучания – полетность. Бывает большой голос, но он слышен в радиусе трех метров. Моя задача сделать так, чтобы его услышали в последнем ряду. Миссия педагога – отдавать свое время ученикам, и хочется, чтобы общение было полезным, качественным, продуктивным, а обучение в целом стало неким социальным лифтом, который отправит их в полет к новым вершинам.
Беседовала Светлана ЯНОВА.