«Уфа – моя старая влюбленность»

Доктор философских наук, профессор кафедры социальной философии и философии истории Санкт-Петербургского государственного университета Константин Пигров: о том, что связывает его с Башкортостаном, и как мифы становятся реальностью.

Доктор философских наук, профессор кафедры социальной философии и философии истории Санкт-Петербургского государственного университета Константин Пигров: о том, что связывает его с Башкортостаном, и как мифы становятся реальностью.

- Константин Семенович, какие вопросы ставит современный мегаполис перед философской наукой сегодня?

- Города вообще интереснейшая для философского изучения тема, в частности, - российские. Как мне кажется, для них можно провести одну существенную параллель – лес. С одной стороны, это спасительное убежище, с другой – опасные джунгли. Таким образом, мы сталкиваемся с устойчивой архетипической структурой лабиринта. Она сложилась еще со времен «Ригведы», положившей начало всей индоевропейской культуре. Так вот у создавших ее ведийских ариев было два модуса пространства: с одной стороны, «ширь» – бескрайние поля, движение, и, с другой, «узь» – ущелья, тупики, таящие опасность. Город заключает в себе оба модуса. Они таят угрозу, риск, преступность, наркоманию, и в то же время дают пространство для творчества, продуктивного общения, воображения и свободы. Мегаполис – торжествующая анонимность, дарующая особую свободу, во многом призрачную. Далеко не всем удается использовать ее для достижения действительной полноты человеческого бытия.
Когда я спросил у своей жены, уроженки Бирска, почему она решила поступать в петербургский институт, а не остаться на малой родине, она ответила: «Не хочу жить там, где ты стоишь в очереди в магазин, перед тобой – твой ученик, а за тобой – твоя учительница».

- Большие города часто становятся объектом изучения разных исследователей, в отличие от малых. Почему так происходит?

- Мегаполис дает хорошую почву для исследований, так как заключает в себе все многообразие взаимоотношений, в том числе их крайние проявления. Но вспомним место действия «Грозы» и развернувшуюся на его фоне трагедию Катерины. Оно, кстати, чем-то напоминает Бирск – маленький красивый город на высоком берегу.




В русской жизни широко известны страстные восклицания «В Москву! В Москву!». Стремление в мегаполис скорее привычно, чем понятно. Еще менее понятна полнота бытия в малом городе (как Циолковский в своей Калуге!). Словом, это - особый философский сюжет, еще не раскрытый в полной мере.

- Сегодня очень актуальна, в том числе для Уфы, тема брендирования территорий. В России уже есть и успешные, и не очень удачные примеры развития брендов. Что бы вы посоветовали башкирской столице?

- Вряд ли возьму на себя такую смелость. Знаете, когда приезжаешь в город, первое чувство, которое испытываешь, – влюбленность. Причем так происходит практически везде. Уфа, можно сказать, моя старая влюбленность, хотя не было возможности узнать ее достаточно хорошо. Я не был здесь давно, и вижу, как изменилась она за это время, похорошела, обрела новую неповторимую индивидуальность с прекрасным национальным акцентом. Мне кажется, очень важно определить самосознание территории, проводить последовательную, терпеливую гуманитарную работу осмысления. Например, есть прекрасный город Иваново. Но, на мой взгляд, он пока стилистически не вполне организован. В книге Анциферова «Душа Петербурга» в эпиграф вынесена фраза: «Петербург –город трагического империализма». Автор имел в виду мощный рывок на Запад, за который пришлось при возведении Северной столицы заплатить большой ценой. Что поразительным образом воплотилось в местном пейзаже. Следуя данной логике, Иваново – «город трагического индустриализма». Сегодня он обладает самой большой коллекцией зданий в стиле конструктивизма. В том же Петербурге многие из них давно снесены, а в Иваново сохранились, поддерживаются в относительном порядке и обрели второе эстетическое дыхание…
Поэтому для начала следует попробовать ответить на вопрос: «Какая она, душа Уфы?». Лучше всего это можно будет сделать, собрав вместе творческую элиту, – поэтов, писателей, композиторов. Уфе очень повезло, ведь в ее арсенале уже есть серьезное культурное наследие в лице Нестерова, Тюлькина, Аксакова и многих других. Идеи прошлого и настоящего органически раскрывают город как архитектурную, интеллектуальную, духовную жемчужину.

- То есть сначала нужно создать некий образ, миф?

- Это очень важная часть процесса. Миф – и есть реальность. То, что мы ощущаем, – подлинно. Осмыслить мифологию места – патриотический долг. Скажем, художник Мстислав Добужинский очень любил изображать Петербург, но интересовала его скорее изнанка – дворы, каналы, закоулки. Но за всем этим мусором повседневности - вдруг! - раскрывается космический смысл этого города. Также и Париж у В. Гюго показан через «гаменов», «гаврошей», вроде бы эдаких мальчиков-оборванцев, а на самом деле «гениев места».




Или такой пример. Как-то увидел роскошное издание альбома «Граффити в нью-йоркском метро». Так даже Рембрандта не издают! И все же в отношении рисунков на стенах у властей обычно бывает двойственное отношение. С одной стороны, находятся люди, которые считают, что пачкать стены нельзя. Но в то же время благодаря стрит-арту город приобретает неповторимый облик.

- Кстати, это двойственное отношение наглядно иллюстрирует ситуация в Москве. Когда Департамент культуры возглавлял Капков, запомнившийся на посту нестандартным взглядом на искусство, на стенах домов появлялся современный стрит-арт. Потом его сменил Кибовский, ратующий за патриотическое воспитание. Граффити уличных художников закрасили, вместо них появились изображения, приуроченные к 70-летию Победы. То есть власть сменяется, а вместе с ней приоритеты, порой перечеркивающие достижения своих предшественников. Последовательно развиваться в таких условиях довольно сложно…

- Это - классический сюжет произведений Салтыкова-Щедрина. Помните, один из губернаторов «въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки». Думаю, Башкортостану с руководством повезло куда больше. Уфа действительно преобразилась, и, мне кажется, продвинулась к раскрытию своей прекрасной души.
Дело даже не в той банальности, что, мол, «надо продолжать работать над ее обликом». Жители не могут не любить свой город, а потому они не могут и не работать над его улучшением. Что это значит на самом деле? В Уфе отражается дух Башкортостана. И она будет становиться все прекраснее с накоплением массива гравюр, кинофильмов, симфоний, романов, философских трактатов, песен и стихов о ней. Велико и незаменимо дело «мимесиса», удвоения облика города в произведениях духа.

- Существует понятие патриотизма, любви к родине. А из чего, на ваш взгляд, строится любовь к своему городу?

- Любовь к своему городу естественна, как любовь к матери. И в то же время любовь к городу понятие противоречивое и сложное. Меня бесконечно поражает фигура Петэна – первого боевого маршала, известного французского военачальника Первой мировой войны. Во время Второй мировой он занял позицию сдачи. Благодаря этому решению ни одно здание в Париже не пострадало – не было ни бомбежек, ни обстрелов - ничего. Немцы легко вошли во французскую столицу (стоит вспомнить известные фото, на которых запечатлен Гитлер, прогуливающийся у Эйфелевой башни). И в противопоставление этому – Сталинград, Ленинград, Варшава, Краков, где сражения шли буквально за каждый камень. После завершения войны Петэна, на тот момент уже престарелого человека, приговорили к смертной казни. Но Шарль де Голль, вернувшийся из эмиграции и вставший во главе Франции, сохранил ему жизнь. Тогда-то и появилась известная фраза: «Петэн спасает мебель, де Голль спасает честь».

- Идеи каких философов, на ваш взгляд, наиболее интересны для развития современного города?

- Еще в юности прочел книгу Льюиса Мамфорда об истории американской архитектуры «От бревенчатого дома до небоскреба» - объемный и, как мне тогда казалось, исчерпывающий труд… Очень полезными для современных градостроителей остаются идеи Ле Корбюзье с его формулой «дом – машина для жилья», Вальтера Гропиуса. Могу бесконечно смотреть альбомы с творениями зодчих.
Меня всегда поражало то, как один человек может создать целый город. Например, Гауди, чьим детищем, по сути, является Барселона. Не перестаешь удивляться тому чувству свободы, которым наделена каждая его работа. В то же время архитектор – очень смелый человек. Зачастую его дело не находит положительного отклика. Взять, к примеру, храм Спаса-на-Крови. Люди говорили, зачем нужно это аляповатое, страшно дорогое сооружение с его псевдорусским стилем. «Прогрессивная общественность», настроенная против самой идеи монархии, возмущалась громче всех. И что? Сегодня это – одна из главных достопримечательностей Санкт-Петербурга, магниты и картины с его изображением моментально расхватывают туристы. Или метро, строительство которого совпало с эпохой так называемого украшательства: сталинский ампир, мощь, тяжеловесность. Сколько на этот раз уже советская «прогрессивная общественность» высмеивала колонны из стекла на станции «Автово»? Сейчас именно эти «украшательские» станции первой линии петербургской подземки – неотъемлемая часть эстетического облика города.

- Можете напоследок поделиться своими впечатлениями, наблюдениями об Уфе?

- Первое, на что обратил внимание, – как хорошо обыграны в архитектуре национальные мотивы. Узоры, цветовая гамма очень гармонично сочетаются с окружающей средой. Еще одна особенность, приятно меня удивившая, – большое количество молодых людей. Мне нередко говорят о падении уровня философских факультетов. Это не так! «Уровень факультета» таится не в ассигнованиях, и даже не в профессорах, а в студентах. Когда входишь в аудиторию и видишь глаза студентов, просто не можешь читать лекцию плохо. Философия – лиственное дерево. Зимой его листочки опадают, оно на какое-то время засыпает. Но обязательно распускается вновь. У меня такое впечатление, что сегодня Уфа переживает тот самый период цветения.
Автор: Динара САЙФУЛЛИНА.