Роль дворян Аничковых в истории Уфы и Башкирии настолько значительна, что только генеалогия рода заслуживает отдельной монографии. Мы же ограничимся двумя очерками, в которых попытаемся ответить на вопрос, почему именно это семейство на протяжении двух столетий выступало в качестве самого влиятельного дворянского клана нашего края.
Следует оговориться, что речь пойдет только об уфимской ветви рода, поскольку уже в середине XVII века все остальные линии Аничковых юридически отреклись от уфимских сородичей. Так, наши Аничковы не имеют никакого отношения к Аничкову мосту или одноименной площади в Санкт-Петербурге.
Однако вернемся к началу. В источниках первые сведения об Аничковых относятся только к концу XV века. Уфимские же Аничковы отражены в документах конца XVI столетия. Любопытно, что в уфимских документах первоначально фамилия писалась через «О». Спустя четверть века в ее написании поволжское оканье уступает московскому аканью.
Происхождение все Аничковы ведут от царевича Большой Орды по имени Беркай, который поступил на службу Ивану Калите в 1301 или в 1320 году. Однако в данном свидетельстве есть хронологическая ошибка, бросающая тень на достоверность свидетельства. В 1320 году Большой Орды еще не существовало. Улус Джучи (Золотая Орда) распадется на ханства только в середине XV века. Исследователь многочисленных потомков Чингисхана в России Андрей Беляков утверждает, что Аничковы - ложные чингизиды. На территории бывшей империи представители так называемого золотого рода рассматривались как единственные законные претенденты на тот или иной ханский трон. В России они также пользовались большим авторитетом. По своему статусу уступали только потомкам Ивана Калиты и Михаила Романова, поэтому приписать себе ханское происхождение пытались многие российские дворяне.
Беляков отмечает, что Аничковы были в числе первых российских дворян. Фантазировать о своем происхождении в то время не считалось бесчестным делом. В «Сказании о князьях владимирских» приводится легенда о происхождении Рюрика от Пруса, брата первого императора Римской империи Августа. Вместе с тем некоторые обстоятельства крещения Беркая дают основание верить родовой легенде. Дело в том, что обряд провел московский митрополит Петр. Он благословил Аникия золотою панагиею с дорогими каменьями и с 7-ю частями мощей и серебряным ковшом с надписью: «Азъ смиренный митрополит Петр Киевский и всея России благословил естьми сыны своего Берку царевича во святом крещении Аникия». Великая княгиня была восприемницей Берки и подарила ему в числе других подарков драгоценный золотой крест, а великий князь пожаловал гостиную пошлину. В XIX веке составители генеалогических сборников отмечали, что эти реликвии до сих пор хранятся в роде Аничковых. Серебряный ковш с записью о крещении - источник, заслуживающий доверия. Аникию были пожалованы вотчины на Белом озере. Таким образом, все Аничковы - выходцы из Новгородской земли. До воцарения Ивана Грозного новгородские дворяне Аничковы ничем особенным себя не проявили, если не считать гибель двух братьев - Полиевкта и Михаила в неудачном сражении с польско-литовскими войсками под Оршей в 1514 году. Кроме того, Федор Денисьевич Аничков был воеводой в походе великого князя Василия III на Казань в 1530 году.
Однако в 70-е гг. XVI века родоначальник уфимской ветви Аничковых чем-то прогневал Ивана Грозного. В итоге он был выслан в Уфу. Об этом мы узнаем из местнического дела 1644 года. Судебное дело ввел в научный оборот известный историк московского дворянства Вячеслав Николаевич Козляков. Иван Михайлович Аничков - стряпчий с ключом, т. е. придворный, обязанный все время быть рядом с государем, с братьями и сыном, просил, чтобы их родичей - уфимцев Аничковых, сосланных при Иване Грозном, не велели «в места ставить». Дед Ивана Михайловича Аничкова был сотенным головой, у которого, согласно челобитной, «бывали в товарищех дворяне добрые Вышеславцевы, Висковатые, Казимеровы, Харламовы». Аничков разыскал десятню Деревской пятины 1604 года и показал, что «отец ево Михайло служил прежним государем и в списке был из Деревские пятины и стоял в списке выше князей Ростовских, и Оболенских, и Кропоткиных, и Вадбальских, и выше Плещеевых и Бобарыкиных, и Жеребцовых и Белеутовых». В итоге новгородско-московские Аничковы добились, чтобы «уфимцов Оничковых потерьку в места ставить не велено», ибо они «в дальнейшем крайне закостеневшие, служат по Уфе в крайней бедности и подчиняются воеводам, которые хуже их отечеством».
Для человека XXI века все эти судебные разбирательства могут показаться бессмысленной архаикой. Однако для допетровского служилого сословия местнические споры являлись единственным способом отстаивания родовой чести. Боярский сын из отдаленного уезда, одетый в тегиляй (самый дешевый доспех из плотно прошитой ткани), или московский стольник в золотом кафтане - все они были включены в иерархию служилых родов, в которой не было фамилий, равных по статусу. В этой пирамиде каждый служилый человек получал только те военные или административные должности, которые соответствовали положению его рода. Род можно было вознести или «уронить». Все зависело от конкретных заслуг или проступков отдельных его представителей. Эта система имела свои преимущества. К примеру, Россия до конца XVIII века не знала дуэлей, потому что не было двух дворян, имевших равный статус по рождению. Во-вторых, местничество в значительной мере ограничивало коррупцию и поддерживало боевой дух служилой элиты. Дворянин понимал, что идет умирать не только за веру, царя и отечество, но и за благополучие своего рода. Успех на поле боя - самый короткий путь к возвышению рода в служилой иерархии. Однако и «уронить» честь рода было легко не только по причине недостойных поступков его представителей, но и вследствие служебного подчинения выходцам из более низких родов. Единственный недостаток местничества заключался в том, что военные или административные способности генетически не наследуются, а непотизм в мире считается разновидностью коррупции.
Отмена местничества в конце XVII века и введение Табели о рангах в 1722 году уничтожили в среде дворянства представление о родовой чести. С этого времени только страх жестокого наказания сдерживал служилого человека от «бесчестного» поведения.
Таким образом, в 1644 году новгородско-московская ветвь Аничковых отреклась от худородных родственников из Уфимского уезда. Тем не менее именно в среде новгородских сородичей в конце XVII века отмечены разорившиеся и деклассированные представители. В начале XVIII века в Троице-Сергиевой лавре служил подьячим Сергей Аничков, записанный в подушный оклад. Его сын Дмитрий Сергеевич стал первым русским профессором. Будучи сыном податного человека, он считался разночинцем. Дмитрий Сергеевич Аничков написал первый философский учебный курс на русском языке.
К слову сказать, из уфимских Аничковых никто в подьячих не сидел. Тем более не было тех, кого исключили из дворянского сословия. Тем не менее обвинения Ивана Михайловича Аничкова в адрес уфимских сородичей имели основания. В 30-40-е гг. XVII века уфимские Аничковы действительно были вынуждены подчиняться командирам, назначенным воеводами из семей Каловских и Черниковых-Онучиных. Но как жаловался, к примеру, уфимский дворянин Андрей Сумароков, «воеводы посыпают с Уфы его Андрея для государевых дел с Каловскими в неволю, застращав кнутьем». По-видимому, воеводы пренебрегали местническими правилами, считая всех уфимцев дворянами, не достойными защищать родовую честь. Однако уфимские Аничковы как могли отстаивали свои права. В 1641 году, т. е. за три года до обращения Ивана Аничкова, уфимец Фирс Александрович Аничков потребовал от дьяков Приказа Казанского дворца, чтобы «Аничковых с Каловскими в товарищах не посылали, потому что те Каловские отчеством их младше, а Аничковы служат по Московскому списку и в думных дворянах». В том же году Фирс Аничков добился того, чтобы представителей его рода ни с кем из уфимских дворян в «товарищах не посылали». Таким образом, Аничковы официально закрепили за собой статус самого «честного», т. е. родовитого, дворянского клана Уфы.
Кто же является основателем уфимской ветви рода Аничковых? Следует отметить, что Иван Михайлович Аничков, написавший об уфимской ссылке, был не совсем точен. Аничковы были сосланы не в Уфу, поскольку таковой еще не было при Иване Грозном, а в завоеванную Казань. Профессор из Нижневартовска Янкель Гуманович Солодкин установил, что сосланы в Казань были несколько представителей рода, но старшим среди опальных дворян был Владимир Владимирович Аничков. Он получил поместье в Казанском и Нижегородском уезде. Доставшееся Владимиру село Подвязье на Оке, хотя славилось тем, что в окрестностях водилось много рыбы, запустело «от черемисские войны», то есть в ходе антирусского восстания местных народностей. Интересно, что благодаря способностям и трудолюбию Владимиру Аничкову удалось не только снять с себя клеймо опального, но и дослужиться до московских придворных чинов. Именно Владимир Аничков стал одним из строителей Сургутского острога в 1594 году. Этот факт отражен в памятнике основателям города Сургута, среди которых мы видим и фигуру Владимира Аничкова. В дальнейшем, как установил саратовский исследователь Яков Николаевич Рабинович, в 1607 году Владимир Аничков отметился в должности товарища саратовского воеводы Сабурова. Он организовал защиту Саратова от отрядов самозванца Ивана-Августа. В 1609 году он уже в Москве, где участвует в обороне столицы от тушинцев. В 1610-м Аничков в Нижнем Новгороде, который защищал от воровских людей с Волги. В июне 1610-го Владимир Аничков в числе воевод, награжденных за взятие Арзамаса. Рабинович полагает, что Владимир Аничков в 1613 году принял участие в процедуре избрания Михаила Романова на царство. И наконец, в 1614-м Аничков был послан вторым воеводой в Уфу. Так, 30 июня 1614 года воевода Тюмени Матвей Годунов получил из Уфы от воевод князя Бориса Хилкова и Владимира Аничкова сведения о событиях на Тереке и о восстании в Астрахани против атамана Заруцкого. В 1616 году Аничков провожал из Москвы до Нижнего Новгорода и Казани персидского посланника Булак Бека, после чего вернулся в столицу. В 1618 г. Владимир Аничков уже московский дворянин. В Дворцовых разрядах записано, что Владимир Аничков был воеводой у Водяных ворот в Москве, в Белом каменном городе вместе с Парфением Мансуровым и дьяком Иваном Шараповым. В это время в Москве были получены тревожные вести, что «королевич Владислав и гетман Ходкевич из-под Можайска хотят идти на Москву, а с Коломенской дороги идут черкасы Сагайдачного на сход».
Однако не Владимир Владимирович, а его родной брат Александр является основателем уфимской ветви рода Аничковых. О нем мало что известно. К 1591 году, т. е. к моменту начала составления «Отводной книги по Уфе», его уже не было в живых, однако в описании поместных дач сохранились указания на границы его земельных владений. В документе указаны четыре сына Александра Владимировича - Фирс, Сергей, Юрий и Михей. В 1604 году Фирс Александрович Аничков еще числился, несмотря на опалу, помещиком Новгородского уезда Бежецкой пятины. В этом году Владимир Владимирович Аничков расписался в получении денег за помещика Бежецкой пятины Фирса Аничкова (жалованье в размере 6 рублей) «за Сибирскую службу». Согласно данным архива Уфимского дворянского собрания Фирс Аничков был прислан в Уфу из Саратова именно в тот год, когда в Саратове был воеводой его дядя - Владимир Владимирович. В 1607 году Фирс Аничков занимал должность уфимского воеводы и отразил от Уфы нападение калмыков. 31 июля 1614 года в Тюмень пришла грамота от уфимских воевод Бориса Хилкова и Владимира Аничкова. Они сообщали, что 12 июня они посылали в Самару станицу Фирса Аничкова, который уже 5 июля возвратился в Уфу с известием об освобождении Астрахани от повстанцев и о «бегстве Ивашки Заруцкого с Маринкой (Мнишек) за море».
Уфимским помещиком Фирс Александрович Аничков стал 4 апреля 1607 года, когда по приказу воеводы Никиты Васильевича Годунова да Афонасия Ивановича Власьева «уфинской подьячей Родя Мелентаев отделил уфимскому жильцу Фирсу Олександрову сыну Оничкову на Большом поле … 30 чети в поле, а в дву потому ж. И учинена межа той земли: едучи от города к Татарской слободе к Шугуровской деревне на Большом поле… до Уфы-реки». Это имение, располагавшееся севернее Уфы, после смерти отца унаследовали его сыновья - Петр, Борис, Никита и Владимир. Согласно переписи 1647 года деревня Аничкова на реке Шугуровке состояла из двух дворов крепостных крестьян, которые населяли 9 душ мужского пола.
Брат Фирса - Юрий Александрович - был верстан в Уфе, согласно сведениям архива дворянского собрания, при царе Борисе. В 1607 году Юрий получил имение отца Александра Аничкова около Шугуровой деревни - 70 четвертей пашни. В 1634 году за отличие в сражении с калмыками 1633 года и за «двух убитых мужиков» получил придачу (добавку) к своему поместному окладу 50 четвертей пашни. В 1640 году возглавлял уфимское войско в походе на калмыков. Согласно переписи 1637 года за Юрием числилась деревня на реке Шугуровке с 8 дворами и 21 душой крепостных крестьян. Юрий был одним из состоятельных дворян Уфы. В 1646 году был избран всеми уфимскими служилыми людьми для участия в Земском соборе, принявшем знаменитое Соборное уложение, два столетия являвшееся основным сводом законов Российского государства. За эту «службу» Юрий был освобожден от обязательной для уфимских дворян станичной службы и пожалован придачей в 100 четвертей. В 1663 году, в разгар башкирского восстания, Юрий Аничков сопровождал в Москву башкирскую делегацию, которая должна была получить прощение и жалованную грамоту. У Юрия Аничкова было двое сыновей - Федор и Никита.
Именно потомки Юрия Аничкова оставили наиболее заметный след в истории города и края. Никита Юрьевич Аничков был назван в коллективной челобитной башкир 1663 года в качестве одного из главных виновников первого крупного башкирского восстания 1662-1664 годов. Башкиры указали на то, что Никита Аничков «…в вотчинах их зверовал и владел и во всяких долгах их продавал». Отметим, что нарушение вотчинных прав, как и выдача ссуды под залог свободы должника, считались в Уфимском уезде противозаконными поступками. В 1666 году Юрию Аничкову удалось закрепить за собой поместье отца в деревне Пушкаревой в обход наследственных прав своего старшего брата Федора. В том же году Никита Аничков назначается в стрелецкие головы Уфы, т. е. ему удалось получить вторую по рангу после воеводы военно-административную должность в городе.
Подведомственный ему стрелецкий гарнизон Уфы составлял более 580 человек. В 1668 году Никита Аничков был одним из первых помещиков Уфы, которые получили право строить собственные мельницы на территории Уфы. Он возвел мельницу на реке Сутолоке. Это обеспечило ему стабильный доход. В 1676 году Никита Аничков был отправлен в Яицкий городок для «уговору казаков», захвативших в плен башкир, которые бежали к калмыкам. В 1677-м он вторично возглавил стрелецкий гарнизон Уфы за то, что «на многих боях бился, ранен два раза копьем меж крыл, языки и знамена имал». Будучи пожилым и раненым воином, Никита Аничков принял участие в Крымском походе 1687 года. Это впоследствии позволило ему получить должность воеводы в Бирске.
В 1655 году у Никиты Аничкова родился сын Александр, которому суждено было стать воеводой Уфы в самое трагическое для местных дворян время. Несмотря на молодость, в начале 80-х годов XVII века Александр Аничков руководил ремонтом крепостных сооружений Уфы, за эту службу он был пожалован льготной арендой переправы через реку Уфу. Плата за владение переправой составляла всего три рубля в год. Реальный доход от переправы составлял от 20 до 30 рублей.
Александр Никитич Аничков умел и любил судиться. Только с 1680 по 1690 год он инициировал
4 судебных процесса. Сначала выдвинул обвинение против подьячего денежного стола уфимской приказной избы Степана Власьевого, присваивавшего часть жалованья уфимских дворян. В 1688 году Аничков подал жалобу на князя Василия Уракова, назвав его «составщиком и вором». Составщиками тогда называли авторов клеветнических доносов, а ворами - врагов государства. Вражда между Аничковыми и Ураковыми продолжится и в XIX веке. В 1689 году он начал местническое дело против Степана Черникова-Онучина, который во время подавления восстания возглавил отряд уфимцев, в котором оказались сородичи Александра. Подчинение представителю рода, занимавшего более низкую ступень в местнической иерархии, Александр Аничков счел оскорблением родовой чести. В 1689 году Александр сам стал объектом судебного преследования со стороны Михаила Каловского. Он обвинил Аничкова в сокрытии от переписи крепостных крестьян, что позволило ему не платить налоги и получать жалованье, которое платили только беспоместным дворянам. В 1693 году его и целую группу уфимских дворян должны были сослать на Терек за неявку в очередной Крымский поход. Уфимцам удалось доказать, что они не явились на службу по причине болезни, которой они заразились, находясь в Самаре. В 1693 году он вновь подает в суд. На этот раз Аничков обвинил уфимскую администрацию в том, что при взимании «стрелецкого хлеба» (натуральный налог) приказные люди использовали в качестве эталона незаконно увеличенную меру. Он добился возвращения всем уфимским дворянам изъятого хлеба. Приобретя среди уфимцев авторитет знатока законов, Аничков нередко избирался дворянами для отстаивания их интересов перед правительством. В 1703 году все уфимские служилые люди выбрали его для поездки в Москву с целью возобновления выплаты ежегодного жалованья, которое они перестали получать с 1701 года. В случае успеха миссии каждый уфимец должен был заплатить Аничкову по два рубля из привезенных денег. В итоге Аничкову удалось добиться цели. В 1704 году именно ему было поручено отвезти в Москву челобитную, в которой уфимские дворяне жаловались на то, что их крепостные и дворовые, записавшись в солдаты, присвоили себе помещичий скот, хлеб и сено. На протяжении двух десятилетий Александр Аничков регулярно бывал в Москве в Приказе Казанского дворца, защищая интересы уфимского дворянства. Именно это обстоятельство стало основанием для назначения его уфимским воеводой. Вместе с тем казанские власти и сами башкиры были убеждены, что Аничкова назначил на эту должность фельдмаршал Борис Шереметев. Однако сам Шереметев писал, что «…на Уфу воевода Аничков послан по указу великого государя, каков привез ко мне Михайло Щепотев, а не я собою послал». В отличие от башкир, с которыми фельдмаршал близко общался еще в ходе боевых действий в Ингерманландии, Аничкова он не знал. Таким образом, к назначению Аничкова уфимским воеводой фельдмаршал отношения не имел.
В литературе распространено мнение о том, что Аничков был назначен Шереметевым по просьбе башкир. К примеру, стерлитамакский историк Салават Таймасов в подтверждение этой информации ссылается на выдающийся труд Сергея Михайловича Соловьева. Однако у последнего отмечено лишь, что башкиры, отказываясь пропустить в Уфу Аристова, заявляли, что Аничков «им люб». В источнике нет ни слова о том, что башкиры ходатайствовали о его назначении.
Наиболее убедительно выглядит точка зрения уфимского историка Венеры Муратовой. Она считает, что Аничкова выдвинула в качестве воеводы дворянская корпорация Уфы. Таким образом, в январе 1706 года, вопреки требованиям казанских властей, уфимским воеводой был назначен Александр Аничков - представитель рода, считавшегося самым уважаемым в Уфе. Однако не происхождение от Чингисхана, а знание законов и отстаивание интересов дворянской корпорации Уфы способствовали его возвышению.
Продолжение следует.
Булат АЗНАБАЕВ
Следует оговориться, что речь пойдет только об уфимской ветви рода, поскольку уже в середине XVII века все остальные линии Аничковых юридически отреклись от уфимских сородичей. Так, наши Аничковы не имеют никакого отношения к Аничкову мосту или одноименной площади в Санкт-Петербурге.
Однако вернемся к началу. В источниках первые сведения об Аничковых относятся только к концу XV века. Уфимские же Аничковы отражены в документах конца XVI столетия. Любопытно, что в уфимских документах первоначально фамилия писалась через «О». Спустя четверть века в ее написании поволжское оканье уступает московскому аканью.
Происхождение все Аничковы ведут от царевича Большой Орды по имени Беркай, который поступил на службу Ивану Калите в 1301 или в 1320 году. Однако в данном свидетельстве есть хронологическая ошибка, бросающая тень на достоверность свидетельства. В 1320 году Большой Орды еще не существовало. Улус Джучи (Золотая Орда) распадется на ханства только в середине XV века. Исследователь многочисленных потомков Чингисхана в России Андрей Беляков утверждает, что Аничковы - ложные чингизиды. На территории бывшей империи представители так называемого золотого рода рассматривались как единственные законные претенденты на тот или иной ханский трон. В России они также пользовались большим авторитетом. По своему статусу уступали только потомкам Ивана Калиты и Михаила Романова, поэтому приписать себе ханское происхождение пытались многие российские дворяне.
Беляков отмечает, что Аничковы были в числе первых российских дворян. Фантазировать о своем происхождении в то время не считалось бесчестным делом. В «Сказании о князьях владимирских» приводится легенда о происхождении Рюрика от Пруса, брата первого императора Римской империи Августа. Вместе с тем некоторые обстоятельства крещения Беркая дают основание верить родовой легенде. Дело в том, что обряд провел московский митрополит Петр. Он благословил Аникия золотою панагиею с дорогими каменьями и с 7-ю частями мощей и серебряным ковшом с надписью: «Азъ смиренный митрополит Петр Киевский и всея России благословил естьми сыны своего Берку царевича во святом крещении Аникия». Великая княгиня была восприемницей Берки и подарила ему в числе других подарков драгоценный золотой крест, а великий князь пожаловал гостиную пошлину. В XIX веке составители генеалогических сборников отмечали, что эти реликвии до сих пор хранятся в роде Аничковых. Серебряный ковш с записью о крещении - источник, заслуживающий доверия. Аникию были пожалованы вотчины на Белом озере. Таким образом, все Аничковы - выходцы из Новгородской земли. До воцарения Ивана Грозного новгородские дворяне Аничковы ничем особенным себя не проявили, если не считать гибель двух братьев - Полиевкта и Михаила в неудачном сражении с польско-литовскими войсками под Оршей в 1514 году. Кроме того, Федор Денисьевич Аничков был воеводой в походе великого князя Василия III на Казань в 1530 году.
Однако в 70-е гг. XVI века родоначальник уфимской ветви Аничковых чем-то прогневал Ивана Грозного. В итоге он был выслан в Уфу. Об этом мы узнаем из местнического дела 1644 года. Судебное дело ввел в научный оборот известный историк московского дворянства Вячеслав Николаевич Козляков. Иван Михайлович Аничков - стряпчий с ключом, т. е. придворный, обязанный все время быть рядом с государем, с братьями и сыном, просил, чтобы их родичей - уфимцев Аничковых, сосланных при Иване Грозном, не велели «в места ставить». Дед Ивана Михайловича Аничкова был сотенным головой, у которого, согласно челобитной, «бывали в товарищех дворяне добрые Вышеславцевы, Висковатые, Казимеровы, Харламовы». Аничков разыскал десятню Деревской пятины 1604 года и показал, что «отец ево Михайло служил прежним государем и в списке был из Деревские пятины и стоял в списке выше князей Ростовских, и Оболенских, и Кропоткиных, и Вадбальских, и выше Плещеевых и Бобарыкиных, и Жеребцовых и Белеутовых». В итоге новгородско-московские Аничковы добились, чтобы «уфимцов Оничковых потерьку в места ставить не велено», ибо они «в дальнейшем крайне закостеневшие, служат по Уфе в крайней бедности и подчиняются воеводам, которые хуже их отечеством».
Для человека XXI века все эти судебные разбирательства могут показаться бессмысленной архаикой. Однако для допетровского служилого сословия местнические споры являлись единственным способом отстаивания родовой чести. Боярский сын из отдаленного уезда, одетый в тегиляй (самый дешевый доспех из плотно прошитой ткани), или московский стольник в золотом кафтане - все они были включены в иерархию служилых родов, в которой не было фамилий, равных по статусу. В этой пирамиде каждый служилый человек получал только те военные или административные должности, которые соответствовали положению его рода. Род можно было вознести или «уронить». Все зависело от конкретных заслуг или проступков отдельных его представителей. Эта система имела свои преимущества. К примеру, Россия до конца XVIII века не знала дуэлей, потому что не было двух дворян, имевших равный статус по рождению. Во-вторых, местничество в значительной мере ограничивало коррупцию и поддерживало боевой дух служилой элиты. Дворянин понимал, что идет умирать не только за веру, царя и отечество, но и за благополучие своего рода. Успех на поле боя - самый короткий путь к возвышению рода в служилой иерархии. Однако и «уронить» честь рода было легко не только по причине недостойных поступков его представителей, но и вследствие служебного подчинения выходцам из более низких родов. Единственный недостаток местничества заключался в том, что военные или административные способности генетически не наследуются, а непотизм в мире считается разновидностью коррупции.
Отмена местничества в конце XVII века и введение Табели о рангах в 1722 году уничтожили в среде дворянства представление о родовой чести. С этого времени только страх жестокого наказания сдерживал служилого человека от «бесчестного» поведения.
Таким образом, в 1644 году новгородско-московская ветвь Аничковых отреклась от худородных родственников из Уфимского уезда. Тем не менее именно в среде новгородских сородичей в конце XVII века отмечены разорившиеся и деклассированные представители. В начале XVIII века в Троице-Сергиевой лавре служил подьячим Сергей Аничков, записанный в подушный оклад. Его сын Дмитрий Сергеевич стал первым русским профессором. Будучи сыном податного человека, он считался разночинцем. Дмитрий Сергеевич Аничков написал первый философский учебный курс на русском языке.
К слову сказать, из уфимских Аничковых никто в подьячих не сидел. Тем более не было тех, кого исключили из дворянского сословия. Тем не менее обвинения Ивана Михайловича Аничкова в адрес уфимских сородичей имели основания. В 30-40-е гг. XVII века уфимские Аничковы действительно были вынуждены подчиняться командирам, назначенным воеводами из семей Каловских и Черниковых-Онучиных. Но как жаловался, к примеру, уфимский дворянин Андрей Сумароков, «воеводы посыпают с Уфы его Андрея для государевых дел с Каловскими в неволю, застращав кнутьем». По-видимому, воеводы пренебрегали местническими правилами, считая всех уфимцев дворянами, не достойными защищать родовую честь. Однако уфимские Аничковы как могли отстаивали свои права. В 1641 году, т. е. за три года до обращения Ивана Аничкова, уфимец Фирс Александрович Аничков потребовал от дьяков Приказа Казанского дворца, чтобы «Аничковых с Каловскими в товарищах не посылали, потому что те Каловские отчеством их младше, а Аничковы служат по Московскому списку и в думных дворянах». В том же году Фирс Аничков добился того, чтобы представителей его рода ни с кем из уфимских дворян в «товарищах не посылали». Таким образом, Аничковы официально закрепили за собой статус самого «честного», т. е. родовитого, дворянского клана Уфы.
Кто же является основателем уфимской ветви рода Аничковых? Следует отметить, что Иван Михайлович Аничков, написавший об уфимской ссылке, был не совсем точен. Аничковы были сосланы не в Уфу, поскольку таковой еще не было при Иване Грозном, а в завоеванную Казань. Профессор из Нижневартовска Янкель Гуманович Солодкин установил, что сосланы в Казань были несколько представителей рода, но старшим среди опальных дворян был Владимир Владимирович Аничков. Он получил поместье в Казанском и Нижегородском уезде. Доставшееся Владимиру село Подвязье на Оке, хотя славилось тем, что в окрестностях водилось много рыбы, запустело «от черемисские войны», то есть в ходе антирусского восстания местных народностей. Интересно, что благодаря способностям и трудолюбию Владимиру Аничкову удалось не только снять с себя клеймо опального, но и дослужиться до московских придворных чинов. Именно Владимир Аничков стал одним из строителей Сургутского острога в 1594 году. Этот факт отражен в памятнике основателям города Сургута, среди которых мы видим и фигуру Владимира Аничкова. В дальнейшем, как установил саратовский исследователь Яков Николаевич Рабинович, в 1607 году Владимир Аничков отметился в должности товарища саратовского воеводы Сабурова. Он организовал защиту Саратова от отрядов самозванца Ивана-Августа. В 1609 году он уже в Москве, где участвует в обороне столицы от тушинцев. В 1610-м Аничков в Нижнем Новгороде, который защищал от воровских людей с Волги. В июне 1610-го Владимир Аничков в числе воевод, награжденных за взятие Арзамаса. Рабинович полагает, что Владимир Аничков в 1613 году принял участие в процедуре избрания Михаила Романова на царство. И наконец, в 1614-м Аничков был послан вторым воеводой в Уфу. Так, 30 июня 1614 года воевода Тюмени Матвей Годунов получил из Уфы от воевод князя Бориса Хилкова и Владимира Аничкова сведения о событиях на Тереке и о восстании в Астрахани против атамана Заруцкого. В 1616 году Аничков провожал из Москвы до Нижнего Новгорода и Казани персидского посланника Булак Бека, после чего вернулся в столицу. В 1618 г. Владимир Аничков уже московский дворянин. В Дворцовых разрядах записано, что Владимир Аничков был воеводой у Водяных ворот в Москве, в Белом каменном городе вместе с Парфением Мансуровым и дьяком Иваном Шараповым. В это время в Москве были получены тревожные вести, что «королевич Владислав и гетман Ходкевич из-под Можайска хотят идти на Москву, а с Коломенской дороги идут черкасы Сагайдачного на сход».
Однако не Владимир Владимирович, а его родной брат Александр является основателем уфимской ветви рода Аничковых. О нем мало что известно. К 1591 году, т. е. к моменту начала составления «Отводной книги по Уфе», его уже не было в живых, однако в описании поместных дач сохранились указания на границы его земельных владений. В документе указаны четыре сына Александра Владимировича - Фирс, Сергей, Юрий и Михей. В 1604 году Фирс Александрович Аничков еще числился, несмотря на опалу, помещиком Новгородского уезда Бежецкой пятины. В этом году Владимир Владимирович Аничков расписался в получении денег за помещика Бежецкой пятины Фирса Аничкова (жалованье в размере 6 рублей) «за Сибирскую службу». Согласно данным архива Уфимского дворянского собрания Фирс Аничков был прислан в Уфу из Саратова именно в тот год, когда в Саратове был воеводой его дядя - Владимир Владимирович. В 1607 году Фирс Аничков занимал должность уфимского воеводы и отразил от Уфы нападение калмыков. 31 июля 1614 года в Тюмень пришла грамота от уфимских воевод Бориса Хилкова и Владимира Аничкова. Они сообщали, что 12 июня они посылали в Самару станицу Фирса Аничкова, который уже 5 июля возвратился в Уфу с известием об освобождении Астрахани от повстанцев и о «бегстве Ивашки Заруцкого с Маринкой (Мнишек) за море».
Уфимским помещиком Фирс Александрович Аничков стал 4 апреля 1607 года, когда по приказу воеводы Никиты Васильевича Годунова да Афонасия Ивановича Власьева «уфинской подьячей Родя Мелентаев отделил уфимскому жильцу Фирсу Олександрову сыну Оничкову на Большом поле … 30 чети в поле, а в дву потому ж. И учинена межа той земли: едучи от города к Татарской слободе к Шугуровской деревне на Большом поле… до Уфы-реки». Это имение, располагавшееся севернее Уфы, после смерти отца унаследовали его сыновья - Петр, Борис, Никита и Владимир. Согласно переписи 1647 года деревня Аничкова на реке Шугуровке состояла из двух дворов крепостных крестьян, которые населяли 9 душ мужского пола.
Брат Фирса - Юрий Александрович - был верстан в Уфе, согласно сведениям архива дворянского собрания, при царе Борисе. В 1607 году Юрий получил имение отца Александра Аничкова около Шугуровой деревни - 70 четвертей пашни. В 1634 году за отличие в сражении с калмыками 1633 года и за «двух убитых мужиков» получил придачу (добавку) к своему поместному окладу 50 четвертей пашни. В 1640 году возглавлял уфимское войско в походе на калмыков. Согласно переписи 1637 года за Юрием числилась деревня на реке Шугуровке с 8 дворами и 21 душой крепостных крестьян. Юрий был одним из состоятельных дворян Уфы. В 1646 году был избран всеми уфимскими служилыми людьми для участия в Земском соборе, принявшем знаменитое Соборное уложение, два столетия являвшееся основным сводом законов Российского государства. За эту «службу» Юрий был освобожден от обязательной для уфимских дворян станичной службы и пожалован придачей в 100 четвертей. В 1663 году, в разгар башкирского восстания, Юрий Аничков сопровождал в Москву башкирскую делегацию, которая должна была получить прощение и жалованную грамоту. У Юрия Аничкова было двое сыновей - Федор и Никита.
Именно потомки Юрия Аничкова оставили наиболее заметный след в истории города и края. Никита Юрьевич Аничков был назван в коллективной челобитной башкир 1663 года в качестве одного из главных виновников первого крупного башкирского восстания 1662-1664 годов. Башкиры указали на то, что Никита Аничков «…в вотчинах их зверовал и владел и во всяких долгах их продавал». Отметим, что нарушение вотчинных прав, как и выдача ссуды под залог свободы должника, считались в Уфимском уезде противозаконными поступками. В 1666 году Юрию Аничкову удалось закрепить за собой поместье отца в деревне Пушкаревой в обход наследственных прав своего старшего брата Федора. В том же году Никита Аничков назначается в стрелецкие головы Уфы, т. е. ему удалось получить вторую по рангу после воеводы военно-административную должность в городе.
Подведомственный ему стрелецкий гарнизон Уфы составлял более 580 человек. В 1668 году Никита Аничков был одним из первых помещиков Уфы, которые получили право строить собственные мельницы на территории Уфы. Он возвел мельницу на реке Сутолоке. Это обеспечило ему стабильный доход. В 1676 году Никита Аничков был отправлен в Яицкий городок для «уговору казаков», захвативших в плен башкир, которые бежали к калмыкам. В 1677-м он вторично возглавил стрелецкий гарнизон Уфы за то, что «на многих боях бился, ранен два раза копьем меж крыл, языки и знамена имал». Будучи пожилым и раненым воином, Никита Аничков принял участие в Крымском походе 1687 года. Это впоследствии позволило ему получить должность воеводы в Бирске.
В 1655 году у Никиты Аничкова родился сын Александр, которому суждено было стать воеводой Уфы в самое трагическое для местных дворян время. Несмотря на молодость, в начале 80-х годов XVII века Александр Аничков руководил ремонтом крепостных сооружений Уфы, за эту службу он был пожалован льготной арендой переправы через реку Уфу. Плата за владение переправой составляла всего три рубля в год. Реальный доход от переправы составлял от 20 до 30 рублей.
Александр Никитич Аничков умел и любил судиться. Только с 1680 по 1690 год он инициировал
4 судебных процесса. Сначала выдвинул обвинение против подьячего денежного стола уфимской приказной избы Степана Власьевого, присваивавшего часть жалованья уфимских дворян. В 1688 году Аничков подал жалобу на князя Василия Уракова, назвав его «составщиком и вором». Составщиками тогда называли авторов клеветнических доносов, а ворами - врагов государства. Вражда между Аничковыми и Ураковыми продолжится и в XIX веке. В 1689 году он начал местническое дело против Степана Черникова-Онучина, который во время подавления восстания возглавил отряд уфимцев, в котором оказались сородичи Александра. Подчинение представителю рода, занимавшего более низкую ступень в местнической иерархии, Александр Аничков счел оскорблением родовой чести. В 1689 году Александр сам стал объектом судебного преследования со стороны Михаила Каловского. Он обвинил Аничкова в сокрытии от переписи крепостных крестьян, что позволило ему не платить налоги и получать жалованье, которое платили только беспоместным дворянам. В 1693 году его и целую группу уфимских дворян должны были сослать на Терек за неявку в очередной Крымский поход. Уфимцам удалось доказать, что они не явились на службу по причине болезни, которой они заразились, находясь в Самаре. В 1693 году он вновь подает в суд. На этот раз Аничков обвинил уфимскую администрацию в том, что при взимании «стрелецкого хлеба» (натуральный налог) приказные люди использовали в качестве эталона незаконно увеличенную меру. Он добился возвращения всем уфимским дворянам изъятого хлеба. Приобретя среди уфимцев авторитет знатока законов, Аничков нередко избирался дворянами для отстаивания их интересов перед правительством. В 1703 году все уфимские служилые люди выбрали его для поездки в Москву с целью возобновления выплаты ежегодного жалованья, которое они перестали получать с 1701 года. В случае успеха миссии каждый уфимец должен был заплатить Аничкову по два рубля из привезенных денег. В итоге Аничкову удалось добиться цели. В 1704 году именно ему было поручено отвезти в Москву челобитную, в которой уфимские дворяне жаловались на то, что их крепостные и дворовые, записавшись в солдаты, присвоили себе помещичий скот, хлеб и сено. На протяжении двух десятилетий Александр Аничков регулярно бывал в Москве в Приказе Казанского дворца, защищая интересы уфимского дворянства. Именно это обстоятельство стало основанием для назначения его уфимским воеводой. Вместе с тем казанские власти и сами башкиры были убеждены, что Аничкова назначил на эту должность фельдмаршал Борис Шереметев. Однако сам Шереметев писал, что «…на Уфу воевода Аничков послан по указу великого государя, каков привез ко мне Михайло Щепотев, а не я собою послал». В отличие от башкир, с которыми фельдмаршал близко общался еще в ходе боевых действий в Ингерманландии, Аничкова он не знал. Таким образом, к назначению Аничкова уфимским воеводой фельдмаршал отношения не имел.
В литературе распространено мнение о том, что Аничков был назначен Шереметевым по просьбе башкир. К примеру, стерлитамакский историк Салават Таймасов в подтверждение этой информации ссылается на выдающийся труд Сергея Михайловича Соловьева. Однако у последнего отмечено лишь, что башкиры, отказываясь пропустить в Уфу Аристова, заявляли, что Аничков «им люб». В источнике нет ни слова о том, что башкиры ходатайствовали о его назначении.
Наиболее убедительно выглядит точка зрения уфимского историка Венеры Муратовой. Она считает, что Аничкова выдвинула в качестве воеводы дворянская корпорация Уфы. Таким образом, в январе 1706 года, вопреки требованиям казанских властей, уфимским воеводой был назначен Александр Аничков - представитель рода, считавшегося самым уважаемым в Уфе. Однако не происхождение от Чингисхана, а знание законов и отстаивание интересов дворянской корпорации Уфы способствовали его возвышению.
Продолжение следует.
Булат АЗНАБАЕВ