1937 год: в «Рот Фронте» на уфимской Первомайской площади показывают фильм «Возвращение Максима». Под сводами древней Троицкой церкви звучит весёлая песенка: «Крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится над головой… Где эта улица, где этот дом…». И никто из сидящих в тёмном зале мальчишек и девчонок даже не предполагает, что им даровано свидание не только с Максимом, с революционной историей, но и с гораздо более ранними её этапами, с Русью допетровской. И уж тем более никто из них не может даже представить, насколько изменится это место, да и вся Уфа всего через три десятилетия…
Когда-то здесь стояла Уфимская крепость. И сегодня где-то глубоко под землёй лежат обугленные брёвна сгоревшей в 1759 году Имен-кала – Города из дуба. И только начинавшаяся когда-то здесь улица Казанская (позже Большая Казанская и Октябрьской Революции) по сей день сохраняет черты исторического облика старого города. В своё время она, как это и следует из названия, связывала город с дорогой, ведущей в ближайший город Руси – Казань.
В начале XVII века на территории крепости уже стоял Смоленский собор. Толщина стен его достигала 1,5 метров, высота – семи метров. В 1842 году, после освящения в Уфе нового Воскресенского собора, храм стал приходской Троицкой церковью – в память самой первой деревянной церкви города, которая сгорела в 1797 году, во время страшной грозы, запомнившейся тогда ещё маленькому С.Т. Аксакову. А площадь вокруг церкви назвали, разумеется, Троицкой.
Именно с ее колокольни в мае 1866 года был сделан самый первый снимок Большой Казанской. Летом 1910-го церковь и улица попали и на пластины Сергея Прокудина-Горского, благодаря чему мы сейчас можем видеть цветное изображение Уфы начала ХХ века.
В октябре 1940 года Совнарком БАССР выносит постановление «О бывшем Смоленском соборе и территории бывшей древней Уфимской крепости», по которому намечалась реставрация памятника. Что не помешало через 16 лет Троицкую церковь уничтожить, так как кое-кто посчитал, что она «портит» вид при въезде в город по новому мосту через Белую на Оренбургской переправе.
…Звали этого самого «кое-кого» Семёном Денисовичем. Когда он поднялся на строящийся мост, перед ним открылась «славная» картина: справа – огромная колокольня Троицкой церкви, слева – залитый помоями и прочей дрянью склон. Если вторую картинку с подачи молодого архитектора Зинаиды Ивановны Труниной (Гудковой) вскоре изящно «задрапировали» висячим мостиком в саду Салавата, то с церковью было сложнее – памятник ведь. Но «дорогой Никита Сергеевич» сказал что-то типа того, что в «коммунизьм» он попов не пустит и вскоре покажет по телевизору последнего из них. Так и получилось, что ключевую роль в непростом вопросе сноса Троицкой церкви сыграла (да иначе и быть не могло) «руководящая и направляющая» сила в лице первого секретаря Башкирского обкома КПСС Семёна Игнатьева.
Взрывали церковь три дня – 2, 3 и 5 июня 1956 года…
Чтобы несколько пригасить разразившийся скандал (в «Литературной газете», например, появилась статья «В защиту памятников культуры», подписанная известными деятелями науки, искусства и литературы – Фединым, Грабарём, Эренбургом, Кориным, Тихоновым и другими), срочно было принято решение о сооружении на этом месте монумента в честь добровольного присоединения Башкирии к России. 14 июня 1957 года, в дни празднования 400-летия присоединения Башкирии к России был установлен камень с надписью: «Здесь будет сооружён обелиск в память 400-летия добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству».
В результате «мирных» взрывов и зачистки Первомайская площадь претерпела заметные изменения. Бульдозеры основательно срыли часть её, в первую очередь крутой склон с восточной стороны, над улицей Посадской, там, где стояла древнейшая часть Троицкой церкви. «Когда рыли котлован, – рассказывал прораб СУ-7 Алексей Иванович Барсуков, – в одном месте (справа, если стоять у монумента лицом к реке) попался завал обгоревших бревен. Мальчишки ещё там лазали, собирали наконечники стрел. Похоже, это были останки древнего кремля или крепостной стены. А слева мы чуть задели какую-то старую кладку из плитняка, её было совсем немного».
Но в ближайшие три года дело этим и ограничилось, только в 1960-м появились первые эскизы будущего монумента. 2 сентября газета «Советская Башкирия» напечатала рисунок строителя и художника-любителя Алексея Барсукова: появившийся незадолго до этого эскиз памятника был «привязан» к местности. Крайне интересен и текст сообщения в газете: «Высота этого величественного сооружения будет достигать 37 метров. Высотную часть обелиска облицуют белым известняковым камнем, а перемычки и цокольную часть – карельским красным гранитом. По бокам монумента будут установлены две аллегорические женские фигуры, олицетворяющие Россию и Башкирию. Наверху проект предусматривает сооружение шпиля из нержавеющего металла, поддерживающего венок с надписью «400 лет».
По сути, на рисунке А. Барсукова были представлены только проекты архитекторов Евгения Ивановича Кутырёва и Георгия (Юрия) Ивановича Гаврилова, хотя, конечно, они лишь реализовывали предложения руководителя проекта, народного художника СССР, действительного члена Академии художеств СССР, лауреата Государственной премии Михаила Фёдоровича Бабурина.
Если сравнивать первоначальные эскизы монумента с его реальным изображением, то сразу бросается в глаза то, что в 1960 году девушки не протягивали друг другу лавровые венки – символы мира и согласия. На какой стадии проектирования и строительства был изменён замысел, сказать сложно, возможно, что и в самый последний момент, т.е. при установке скульптур. Да и смысловое значение гранитного обелиска до сих пор толкуется по-разному. Краевед и автор нескольких книг Юрий Узиков писал об этом так: «Идея дружбы решена в виде двух вертикальных стел из розового гранита». Другие уверенно говорят о том, что обелиск символизирует воткнутый в землю меч – символ мира.
А пока, в середине 1961 года, рядом со строящимися пятиэтажками, было устроено разворотное кольцо первой в городе троллейбусной линии. На месте будущего обелиска особых подвижек не наблюдалось, хотя в вышеупомянутой статье и говорилось, что «на этих днях строители СУ-7 третьего треста приступят к сооружению монумента дружбы».
18 августа 1961 года «Советская Башкирия» опубликовала письмо инструктора орготдела Президиума Верховного Совета БАССР (!) Т. Сатучина: «Летом 1957 года трудящиеся Башкирии торжественно отметили знаменательную дату – 400-летие добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. В ознаменование этого исторического события… было решено на одной из старинных площадей города Уфы – Первомайской – воздвигнуть монумент. С тех пор минуло более четырёх лет, монумент не сооружается, если не считать выкопанного под фундамент котлована. Кто ведает строительством этого исторического памятника? Быть может, в исполкоме Уфимского горсовета запамятовали о решении правительства?»
Ровно через 15 месяцев, 18 ноября 1962 г. в газете появился рисунок и краткое сообщение: «…Бетонированный цоколь готов. Бригада москвичей-гранитчиков уже уложила первый ряд облицовочного гранита».
Задержка со строительством была связана, возможно, с тем, что затянулась работа над скульптурами для монумента: Михаил Фёдорович Бабурин начал работать над ними только в 1959 году. Тем, кто хочет узнать интереснейшие подробности об этом, рекомендую прочесть очерк Рашиды Красновой «Зухра и Надежда» в журнале «Уфа».
К 1960-му Бабурин уже нашёл общий образ композиции для монумента – те самые «две аллегорические женские фигуры, олицетворяющие Россию и Башкирию», и начал лепить со своей дочери фигуру русской женщины. Надежда Михайловна Бабурина вспоминала о событиях 1961 г.: «Было мне 27 лет. Михаил Фёдорович всех гонял: и архитекторов, и причастную к «действу» [Галину Петровну] Левицкую, но к рабочим относился бережно, не мотал им нервы. Его невероятная требовательность к самому себе растянула все сроки сдачи монумента, но игра стоила свеч».
Возможно, именно «неспешность» Бабурина привела к тому, что всё скульптурное оформление монумента выполнено из бронзы (отливку выполнял ленинградский завод «Монументскульптура»), ведь в то время на бронзу для скульптур был наложен запрет, и, например, памятник Салавату Юлаеву сделали из чугуна (он был отлит, как ни странно, раньше скульптур для будущего монумента, ещё в 1963-м). Вероятно, вопрос решался долго и на самом высоком уровне.
Фигуру башкирки Бабурин лепил с жившей тогда в Москве выпускницы 3-й уфимской школы З.Г. Муратовой. Зухра Гаязовна рассказывала, что поначалу она от позирования отказалась. Всё же взаимопонимание было достигнуто, к декабрю 1963-го бронзовая «копия» Зухры Гаязовны была готова. А 7 апреля 1964 г. «Советская Башкирия» сообщала: «На Ленинградском заводе «Монументскульптура» завершена работа над памятником, который будет установлен в Уфе. Этот памятник посвящён 400-летию добровольного присоединения Башкирии к России».
В первоначальном варианте скульптурное решение ограничивалось двумя женскими фигурами и барельефом между ними. Но такая композиция вызвала у М.Ф. Бабурина чувство незаконченности. Так на четырёхгранном основании обелиска появились ещё три рельефа.
Центральный– встреча посланцев башкирских племен и русских бояр и обмен грамотами, был выполнен Г.П. Левицкой. Хотя вряд ли эта композиция отображает реальное историческое событие, это, скорее, аллегория. Интересно, что в этой работе Левицкая фактически повторила сюжет юбилейной медали 1957 года, выполненной В.М. Акимушкиной. Вера Михайловна рассказывала об этом так: «Позвонила Галя, извинилась и сказала, что позаимствовала у меня сюжет – уж больно, говорит, хорош!»
Этот рельеф до 1971-го или 1972 года дополняли ещё два – чисто декоративные. Вероятно, они не были закреплены, а потому их то ли просто сняли, то ли сбросили вандалы. Во всяком случае, долгое время они хранились в сарае одного из жителей Первомайской площади и уже в конце XX века были переданы в Национальный музей РБ в качестве… «украшений Троицкой церкви».
О некоторых специфических особенностях Монумента Дружбы писал заслуженный строитель БАССР и РСФСР Владимир Иванович Ротермель (в начале 1960-х – главный инженер Управления капитального строительства Совмина БАССР): «Оригинальность состоит в том, что центр тяжести монумента находится ниже планировочной отметки земли, это дает сооружению необходимую устойчивость по принципу «ваньки-встаньки»… Монумент не боится ни урагана, ни карстовых провалов, ни оползней. Он способен в случае таких явлений качаться и принимать опять вертикальное положение…».
На торжественное открытие Монумента Дружбы 7 августа 1965 года, как отмечала газета «Правда», «собрались десятки тысяч жителей Уфы – башкир, русских, татар, украинцев, белорусов, представителей других национальностей. Около гранитного монумента, поднявшегося в голубое небо на возвышенном берегу красавицы Агидели, на восьмидесяти восьми ступенях широкой гранитной лестницы, ведущей к памятнику, всюду, где можно было, находились свидетели замечательного события – открытия уникального памятника дружбы народов». Если быть точным, то первоначально лестница была из бетона, лишь в 2007 г. сделали гранитную. Можно добавить, что её особенность состоит в том, что архитекторы сделали её с расширением в нижней части, благодаря чему сверху она смотрится идеально прямой, не сходящейся в перспективе.
В 1974 году постановлением Совета Министров РСФСР Монумент Дружбы объявлен памятником государственного значения.
А голубой шар (роль которого, как мы позднее узнаем от космонавтов, успешно исполняла наша планета Земля) продолжал крутиться, и с каждым годом ставших взрослыми зрителей «Максима» всё чаще стали интересовать вопросы из серии «где эта улица, где этот дом?» Но даже в начале нынешнего века на многие из них ответа ещё не было. В дальнейшем я расскажу вам о домах исторической улицы, их истории и владельцах. Вспомним о магазинах, школах, пожарных каланчах и катаниях на тройках. И, конечно, о барышнях и кавалерах бывшей Большой Казанской.
Анатолий ЧЕЧУХА
Когда-то здесь стояла Уфимская крепость. И сегодня где-то глубоко под землёй лежат обугленные брёвна сгоревшей в 1759 году Имен-кала – Города из дуба. И только начинавшаяся когда-то здесь улица Казанская (позже Большая Казанская и Октябрьской Революции) по сей день сохраняет черты исторического облика старого города. В своё время она, как это и следует из названия, связывала город с дорогой, ведущей в ближайший город Руси – Казань.
В начале XVII века на территории крепости уже стоял Смоленский собор. Толщина стен его достигала 1,5 метров, высота – семи метров. В 1842 году, после освящения в Уфе нового Воскресенского собора, храм стал приходской Троицкой церковью – в память самой первой деревянной церкви города, которая сгорела в 1797 году, во время страшной грозы, запомнившейся тогда ещё маленькому С.Т. Аксакову. А площадь вокруг церкви назвали, разумеется, Троицкой.
Именно с ее колокольни в мае 1866 года был сделан самый первый снимок Большой Казанской. Летом 1910-го церковь и улица попали и на пластины Сергея Прокудина-Горского, благодаря чему мы сейчас можем видеть цветное изображение Уфы начала ХХ века.
В октябре 1940 года Совнарком БАССР выносит постановление «О бывшем Смоленском соборе и территории бывшей древней Уфимской крепости», по которому намечалась реставрация памятника. Что не помешало через 16 лет Троицкую церковь уничтожить, так как кое-кто посчитал, что она «портит» вид при въезде в город по новому мосту через Белую на Оренбургской переправе.
…Звали этого самого «кое-кого» Семёном Денисовичем. Когда он поднялся на строящийся мост, перед ним открылась «славная» картина: справа – огромная колокольня Троицкой церкви, слева – залитый помоями и прочей дрянью склон. Если вторую картинку с подачи молодого архитектора Зинаиды Ивановны Труниной (Гудковой) вскоре изящно «задрапировали» висячим мостиком в саду Салавата, то с церковью было сложнее – памятник ведь. Но «дорогой Никита Сергеевич» сказал что-то типа того, что в «коммунизьм» он попов не пустит и вскоре покажет по телевизору последнего из них. Так и получилось, что ключевую роль в непростом вопросе сноса Троицкой церкви сыграла (да иначе и быть не могло) «руководящая и направляющая» сила в лице первого секретаря Башкирского обкома КПСС Семёна Игнатьева.
Взрывали церковь три дня – 2, 3 и 5 июня 1956 года…
Чтобы несколько пригасить разразившийся скандал (в «Литературной газете», например, появилась статья «В защиту памятников культуры», подписанная известными деятелями науки, искусства и литературы – Фединым, Грабарём, Эренбургом, Кориным, Тихоновым и другими), срочно было принято решение о сооружении на этом месте монумента в честь добровольного присоединения Башкирии к России. 14 июня 1957 года, в дни празднования 400-летия присоединения Башкирии к России был установлен камень с надписью: «Здесь будет сооружён обелиск в память 400-летия добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству».
В результате «мирных» взрывов и зачистки Первомайская площадь претерпела заметные изменения. Бульдозеры основательно срыли часть её, в первую очередь крутой склон с восточной стороны, над улицей Посадской, там, где стояла древнейшая часть Троицкой церкви. «Когда рыли котлован, – рассказывал прораб СУ-7 Алексей Иванович Барсуков, – в одном месте (справа, если стоять у монумента лицом к реке) попался завал обгоревших бревен. Мальчишки ещё там лазали, собирали наконечники стрел. Похоже, это были останки древнего кремля или крепостной стены. А слева мы чуть задели какую-то старую кладку из плитняка, её было совсем немного».
Но в ближайшие три года дело этим и ограничилось, только в 1960-м появились первые эскизы будущего монумента. 2 сентября газета «Советская Башкирия» напечатала рисунок строителя и художника-любителя Алексея Барсукова: появившийся незадолго до этого эскиз памятника был «привязан» к местности. Крайне интересен и текст сообщения в газете: «Высота этого величественного сооружения будет достигать 37 метров. Высотную часть обелиска облицуют белым известняковым камнем, а перемычки и цокольную часть – карельским красным гранитом. По бокам монумента будут установлены две аллегорические женские фигуры, олицетворяющие Россию и Башкирию. Наверху проект предусматривает сооружение шпиля из нержавеющего металла, поддерживающего венок с надписью «400 лет».
По сути, на рисунке А. Барсукова были представлены только проекты архитекторов Евгения Ивановича Кутырёва и Георгия (Юрия) Ивановича Гаврилова, хотя, конечно, они лишь реализовывали предложения руководителя проекта, народного художника СССР, действительного члена Академии художеств СССР, лауреата Государственной премии Михаила Фёдоровича Бабурина.
Если сравнивать первоначальные эскизы монумента с его реальным изображением, то сразу бросается в глаза то, что в 1960 году девушки не протягивали друг другу лавровые венки – символы мира и согласия. На какой стадии проектирования и строительства был изменён замысел, сказать сложно, возможно, что и в самый последний момент, т.е. при установке скульптур. Да и смысловое значение гранитного обелиска до сих пор толкуется по-разному. Краевед и автор нескольких книг Юрий Узиков писал об этом так: «Идея дружбы решена в виде двух вертикальных стел из розового гранита». Другие уверенно говорят о том, что обелиск символизирует воткнутый в землю меч – символ мира.
А пока, в середине 1961 года, рядом со строящимися пятиэтажками, было устроено разворотное кольцо первой в городе троллейбусной линии. На месте будущего обелиска особых подвижек не наблюдалось, хотя в вышеупомянутой статье и говорилось, что «на этих днях строители СУ-7 третьего треста приступят к сооружению монумента дружбы».
18 августа 1961 года «Советская Башкирия» опубликовала письмо инструктора орготдела Президиума Верховного Совета БАССР (!) Т. Сатучина: «Летом 1957 года трудящиеся Башкирии торжественно отметили знаменательную дату – 400-летие добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. В ознаменование этого исторического события… было решено на одной из старинных площадей города Уфы – Первомайской – воздвигнуть монумент. С тех пор минуло более четырёх лет, монумент не сооружается, если не считать выкопанного под фундамент котлована. Кто ведает строительством этого исторического памятника? Быть может, в исполкоме Уфимского горсовета запамятовали о решении правительства?»
Ровно через 15 месяцев, 18 ноября 1962 г. в газете появился рисунок и краткое сообщение: «…Бетонированный цоколь готов. Бригада москвичей-гранитчиков уже уложила первый ряд облицовочного гранита».
Задержка со строительством была связана, возможно, с тем, что затянулась работа над скульптурами для монумента: Михаил Фёдорович Бабурин начал работать над ними только в 1959 году. Тем, кто хочет узнать интереснейшие подробности об этом, рекомендую прочесть очерк Рашиды Красновой «Зухра и Надежда» в журнале «Уфа».
К 1960-му Бабурин уже нашёл общий образ композиции для монумента – те самые «две аллегорические женские фигуры, олицетворяющие Россию и Башкирию», и начал лепить со своей дочери фигуру русской женщины. Надежда Михайловна Бабурина вспоминала о событиях 1961 г.: «Было мне 27 лет. Михаил Фёдорович всех гонял: и архитекторов, и причастную к «действу» [Галину Петровну] Левицкую, но к рабочим относился бережно, не мотал им нервы. Его невероятная требовательность к самому себе растянула все сроки сдачи монумента, но игра стоила свеч».
Возможно, именно «неспешность» Бабурина привела к тому, что всё скульптурное оформление монумента выполнено из бронзы (отливку выполнял ленинградский завод «Монументскульптура»), ведь в то время на бронзу для скульптур был наложен запрет, и, например, памятник Салавату Юлаеву сделали из чугуна (он был отлит, как ни странно, раньше скульптур для будущего монумента, ещё в 1963-м). Вероятно, вопрос решался долго и на самом высоком уровне.
Фигуру башкирки Бабурин лепил с жившей тогда в Москве выпускницы 3-й уфимской школы З.Г. Муратовой. Зухра Гаязовна рассказывала, что поначалу она от позирования отказалась. Всё же взаимопонимание было достигнуто, к декабрю 1963-го бронзовая «копия» Зухры Гаязовны была готова. А 7 апреля 1964 г. «Советская Башкирия» сообщала: «На Ленинградском заводе «Монументскульптура» завершена работа над памятником, который будет установлен в Уфе. Этот памятник посвящён 400-летию добровольного присоединения Башкирии к России».
В первоначальном варианте скульптурное решение ограничивалось двумя женскими фигурами и барельефом между ними. Но такая композиция вызвала у М.Ф. Бабурина чувство незаконченности. Так на четырёхгранном основании обелиска появились ещё три рельефа.
Центральный– встреча посланцев башкирских племен и русских бояр и обмен грамотами, был выполнен Г.П. Левицкой. Хотя вряд ли эта композиция отображает реальное историческое событие, это, скорее, аллегория. Интересно, что в этой работе Левицкая фактически повторила сюжет юбилейной медали 1957 года, выполненной В.М. Акимушкиной. Вера Михайловна рассказывала об этом так: «Позвонила Галя, извинилась и сказала, что позаимствовала у меня сюжет – уж больно, говорит, хорош!»
Этот рельеф до 1971-го или 1972 года дополняли ещё два – чисто декоративные. Вероятно, они не были закреплены, а потому их то ли просто сняли, то ли сбросили вандалы. Во всяком случае, долгое время они хранились в сарае одного из жителей Первомайской площади и уже в конце XX века были переданы в Национальный музей РБ в качестве… «украшений Троицкой церкви».
О некоторых специфических особенностях Монумента Дружбы писал заслуженный строитель БАССР и РСФСР Владимир Иванович Ротермель (в начале 1960-х – главный инженер Управления капитального строительства Совмина БАССР): «Оригинальность состоит в том, что центр тяжести монумента находится ниже планировочной отметки земли, это дает сооружению необходимую устойчивость по принципу «ваньки-встаньки»… Монумент не боится ни урагана, ни карстовых провалов, ни оползней. Он способен в случае таких явлений качаться и принимать опять вертикальное положение…».
На торжественное открытие Монумента Дружбы 7 августа 1965 года, как отмечала газета «Правда», «собрались десятки тысяч жителей Уфы – башкир, русских, татар, украинцев, белорусов, представителей других национальностей. Около гранитного монумента, поднявшегося в голубое небо на возвышенном берегу красавицы Агидели, на восьмидесяти восьми ступенях широкой гранитной лестницы, ведущей к памятнику, всюду, где можно было, находились свидетели замечательного события – открытия уникального памятника дружбы народов». Если быть точным, то первоначально лестница была из бетона, лишь в 2007 г. сделали гранитную. Можно добавить, что её особенность состоит в том, что архитекторы сделали её с расширением в нижней части, благодаря чему сверху она смотрится идеально прямой, не сходящейся в перспективе.
В 1974 году постановлением Совета Министров РСФСР Монумент Дружбы объявлен памятником государственного значения.
А голубой шар (роль которого, как мы позднее узнаем от космонавтов, успешно исполняла наша планета Земля) продолжал крутиться, и с каждым годом ставших взрослыми зрителей «Максима» всё чаще стали интересовать вопросы из серии «где эта улица, где этот дом?» Но даже в начале нынешнего века на многие из них ответа ещё не было. В дальнейшем я расскажу вам о домах исторической улицы, их истории и владельцах. Вспомним о магазинах, школах, пожарных каланчах и катаниях на тройках. И, конечно, о барышнях и кавалерах бывшей Большой Казанской.
Анатолий ЧЕЧУХА