Исторические прогулки
Полуулыбка кыпчакского воина
Оренбургские степи не менее интересны для историка, чем холмы Древней Эллады и берега священного Нила. Это присказка, а рассказ впереди.
Несколько лет назад археологическая экспедиция под руководством известного археолога Владимира Александровича Иванова проводила раскопки курганного могильника XIII-XIV веков на юге Оренбургской области в Соль-Илецком районе, близ пограничной с Казахстаном деревни
Линевка. Жаркое солнце, жухлая трава, степная река Илек. Здесь было, в частности, обнаружено захоронение древнего кыпчакского воина. Погребение оказалось безынвентарным, то есть в отличие от прежних времен, соплеменники, успевшие принять мусульманство, не стали снабжать умершего ни едой, ни оружием, ни добрым скакуном. Чем же привлек он внимание исследователей?
Похоже, судьба этого человека была необычной. Как все степные кочевники, он был привычен к ратному труду, отважен, смело вступал в бой и все же сумел прожить долгую по меркам семисотлетней давности жизнь. Откуда это известно? Да просто по следам многочисленных ранений и прочим приметам, которые знаток «читает», как открытую книгу.
Реконструкцией лица по черепу занимался сотрудник Института истории, языка и литературы УФИЦ РАН Алексей Нечвалода. Это уникальный специалист, один из немногих в нашей стране в совершенстве освоивших методику «оживления» лиц наших предков на основе скелетных остатков, разработанную знаменитым советским антропологом, археологом и скульптором Герасимовым. Алексей Иванович, если можно так выразиться, «внук» Герасимова, он учился у герасимовских учеников. Скрупулезное изучение всех мельчайших подробностей черепа, знание анатомии, точные математические расчеты плюс художественное чутье помогают в этой сложнейшей работе.
Вернемся к нашему воину. Возраст его около шестидесяти лет, о чем свидетельствует состояние зубов: иных он лишился, сохранившиеся изрядно стерты, видно, им здорово доставалось от плохо прожаренных кусков мяса. При жизни он перенес, по крайней мере, три очень серьезных боевых ранения. Стрела, выпущенная с близкого расстояния, раздробила кость нижней челюсти на несколько осколков. Вылечился, хоть и остался с перекошенным ртом, с вечно застывшей полуулыбкой. Слева на лбу видна глубокая отметина от удара каким-то тупоконечным тяжелым оружием. Наверно, палицей. И снова он сумел справиться с последствиями травмы. Третья рана, нанесенная копьем, пришлась по затылку. И это превозмог.
На скульптурном портрете кыпчакский воин одет в остроконечную шапку с меховой оторочкой, кожаный тулуп с распахнутым воротом, из-под которого выглядывают витые звенья кольчуги. Что делал он на склоне лет? Обучал юношей воинской науке? Охотился? Трудно сказать. Но глаза его смотрят грустно. Должно быть, он осознал тщету бесконечных сражений, с лихвою испытал вкус горечи утрат.
Мне довелось переводить с русского на английский тезисы к докладу, с которым Нечвалода планировал выступить на конференции. С тех пор меня и заворожила тайна древнего воина.
Анна Маслова
Несколько лет назад археологическая экспедиция под руководством известного археолога Владимира Александровича Иванова проводила раскопки курганного могильника XIII-XIV веков на юге Оренбургской области в Соль-Илецком районе, близ пограничной с Казахстаном деревни
Линевка. Жаркое солнце, жухлая трава, степная река Илек. Здесь было, в частности, обнаружено захоронение древнего кыпчакского воина. Погребение оказалось безынвентарным, то есть в отличие от прежних времен, соплеменники, успевшие принять мусульманство, не стали снабжать умершего ни едой, ни оружием, ни добрым скакуном. Чем же привлек он внимание исследователей?
Похоже, судьба этого человека была необычной. Как все степные кочевники, он был привычен к ратному труду, отважен, смело вступал в бой и все же сумел прожить долгую по меркам семисотлетней давности жизнь. Откуда это известно? Да просто по следам многочисленных ранений и прочим приметам, которые знаток «читает», как открытую книгу.
Реконструкцией лица по черепу занимался сотрудник Института истории, языка и литературы УФИЦ РАН Алексей Нечвалода. Это уникальный специалист, один из немногих в нашей стране в совершенстве освоивших методику «оживления» лиц наших предков на основе скелетных остатков, разработанную знаменитым советским антропологом, археологом и скульптором Герасимовым. Алексей Иванович, если можно так выразиться, «внук» Герасимова, он учился у герасимовских учеников. Скрупулезное изучение всех мельчайших подробностей черепа, знание анатомии, точные математические расчеты плюс художественное чутье помогают в этой сложнейшей работе.
Вернемся к нашему воину. Возраст его около шестидесяти лет, о чем свидетельствует состояние зубов: иных он лишился, сохранившиеся изрядно стерты, видно, им здорово доставалось от плохо прожаренных кусков мяса. При жизни он перенес, по крайней мере, три очень серьезных боевых ранения. Стрела, выпущенная с близкого расстояния, раздробила кость нижней челюсти на несколько осколков. Вылечился, хоть и остался с перекошенным ртом, с вечно застывшей полуулыбкой. Слева на лбу видна глубокая отметина от удара каким-то тупоконечным тяжелым оружием. Наверно, палицей. И снова он сумел справиться с последствиями травмы. Третья рана, нанесенная копьем, пришлась по затылку. И это превозмог.
На скульптурном портрете кыпчакский воин одет в остроконечную шапку с меховой оторочкой, кожаный тулуп с распахнутым воротом, из-под которого выглядывают витые звенья кольчуги. Что делал он на склоне лет? Обучал юношей воинской науке? Охотился? Трудно сказать. Но глаза его смотрят грустно. Должно быть, он осознал тщету бесконечных сражений, с лихвою испытал вкус горечи утрат.
Мне довелось переводить с русского на английский тезисы к докладу, с которым Нечвалода планировал выступить на конференции. С тех пор меня и заворожила тайна древнего воина.
Анна Маслова