Дом Евфорицких
Фасад всего с четырьмя окнами, но - большими, с изящным кружевом наличников. Дом веселого ярко-желтого цвета. С улицы он кажется небольшим, но если заглянуть вглубь – немаленький (сегодня условно поделен на четыре квартиры), да еще и с мезонином, прямо как у Чехова…
№43 органично вписывается в ряд старинных особняков на улице Октябрьской революции. Здесь словно переносишься в XIX век - более наивный и открытый красоте.
В этом доме ребенком жила Татьяна Евфорицкая. Она родилась в 1897 году, рано осталась сиротой. На воспитание ее взял дядя - Яков Платонович Алексеев, но воспитывал дедушка - Платон Агапович Алексеев (известный в городе медопромышленник). Татьяна Евфорицкая училась в Мариинской женской гимназии (сегодня - гимназия №3) и оставила о годах учебы очень интересные воспоминания. (Цитаты взяты из книги Тамары Нефёдовой и Реммы Бакулиной «Мариинка»).
Гимназические шалости
«Оглядываясь назад, я смотрю на ребят нашего времени, как на существа - с виду невинные, безобидные, но, если приглядеться поближе, то, надо сказать, что нас голыми руками не возьмешь. За время учебы мы выжили несколько учителей с занимаемой должности, как бы ничего предосудительного не делая.
Например, была у нас учительница немецкого языка Анна Павловна Панасевич. С виду необычайная красавица, да и немецкий язык знала прекрасно. Ну и что? Как она занималась с нами? Придя на урок, раскрывала журнал, и на этом ее занятия заканчивались. На журнале появлялся чудесный носовой платочек, ножницы для ногтей, щеточки, лак и так далее.
Мы занимались - кто и как хотел. Шуму в классе не было, но и занятий тоже не было. Мы заглядывали вниз, в окна, и часто видели у подъезда экипаж. В нем сидели офицеры. Об этом мы немедленно сообщали Анне Павловне. Она потихоньку складывала свои вещи в сумочку, задавала несколько вопросов, следующий параграф и… мчалась на тройке! Нам это наскучило. И мы решили развлечься. На углу улиц Центральной (теперь Ленина) и Б. Казанской (ныне Октябрьской революции) был небольшой магазинчик, где продавали всякую ерунду. Там-то и можно было купить порошок, который вызывал неудержимое чиханье. Другой порошок - нестерпимый зуд. Чесалось все!
Перед уроком немецкого языка мы принесли журнал, раскрыли его и… насыпали чихательного порошка. Пришла Анна Павловна, как всегда положила на журнал свой изящный платочек. Дело было сделано. Теперь она, ничего не подозревая, унесла порошок вместе с платочком.
Вот тут и началось. Расчихалась. А мы хором: «Будьте здоровы, Анна Павловна!» А она еще раз. И началось - раз за разом, а мы сидим и молча наблюдаем. Начихавшись до одури, Анна Павловна догадалась, взяла свой платочек в сумочку, туда же положила все ножницы и щеточки и ушла из класса, не сказав ни слова, да и говорить она не могла - все чихала. Больше мы ее не видели. Нам дали нормального учителя».
Впрочем, были, конечно, и уважаемые, любимые учителя. А еще в гимназии устраивались благотворительные вечера в пользу нуждающихся учениц. И немалую лепту в помощь небогатым товаркам вносили сами гимназистки:
«Плата за учебу в год составляла 40 рублей, к тому же - покупка одежды и так далее. Для этих целей Родительский комитет и устраивал лотереи. А где взять вещи для розыгрыша? Тут-то и шла моя работа. У дяди Яши в магазине продавали сотовый мед. Его вырезали, а рамка, к которой были прикреплены соты, оставалась. Эту рамку я скоблила, натягивала на нее специальное полотно, на котором рисовала разные картинки масляными красками, длиной 50 см, шириной - 30. Штук 10. Рисовала я их после уроков. Получалось неплохо. Потом делала еще одну модную картинку для лотереи. Брала березовое полено, обязательно с корой, пилила - толщиной 5 см наискосок и рисовала на этом срезе масляной краской.… Кто вязал разные безделушки, кто вышивал. Набиралось много вещей. Были и фабричные, купленные богатыми родителями. Дядя Яша еще присылал 10 фунтов недорогой карамели. Куда она шла, не знаю, наверное, с чаем продавали. Такие вечера устраивались каждый год».
«Я к вам пишу…»
Родственником Татьяны по линии Алексеевых (двоюродным братом) был Владимир Ильич Алексеев - один из лидеров Уфимской боевой организации РСДРП(б). В августе 1909-го он участвовал во «втором Миасском эксе»: было совершено нападение на почтовый груз, общая сумма захваченного составила 85 565 руб. (На эти деньги была создана партийная школа в Болонье). А большинство боевиков избежало смертной казни только благодаря заступничеству общества, в том числе левой фракции Государственной думы, А.Ф. Керенского (он был адвокатом), известных писателей (например, М. Горького).
Когда Владимир отбывал каторгу в Александровском централе (Иркутск), родственники регулярно писали ему - так часто, что набралось 17 альбомов открыток. Писала и Татьяна.
«Здравствуй, Володя!
Поздравляю тебя с праздником Рождества Христова.
Недавно мы писали сочинение на тему «Терпение и труд - все перетрут». Я написала из жизни крестьян и фабричных. Писала 2 часа… и все-таки я не написала все и уверена, что сочинение написано очень односторонне. Разве успеть записать свои мысли в полном строгом порядке, когда дано время только один час?»
«Еще я тебе одну новость скажу… Я снова влюбилась в незнакомого мне гимназиста, но имя и фамилию знаю! Ха, ха, ха! Недавно мне сказали, что я меняю мальчишек как перчатки. Это совершенно верно. За год я сменила их 13 (человек) штук, а теперь принялась сразу за троих. Не знаю, чем это кончится… Но это так весело поводить за нос гимназиста, реалиста или еще кого, и затем поставить рожки. Не правда ли? Пожалуйста, не сердись за то письмо. Много глупостей здесь… До свидания. Танечка. 5 января 1913 года».
Затем случилось так, что Татьяна Александровна сфотографировалась в московском фотосалоне, и ее портрет был выставлен для рекламного обозрения. Владимир Алексеев, приехавший поступать в Москву в военное училище, увидел его… и влюбился. Он был старше нашей героини на 10 лет. «3 марта 1918 года - Великим Постом - обвенчались они в маленькой церквушке «Дубки» на берегу Белой. В приданое дал ей Яков Платонович: «2 сундука, один с бельем, другой с платьями и верхней одеждой, две мебели, один гарнитур орехового дерева, второй розовый, купили - светлый; большой голубой ковер на пол; посуда, буфет, браслеты, цепочки, часы… - на 40 тысяч рублей», - цитирует воспоминания Тамара Нефёдова.
Почем метр истории?
Как же выглядит сегодня дом, где родилась знаменитая уфимская Татьяна? Веселая желтая краска облупилась, но крыша, сверкает новым красным железом. Ее отремонтировали в 2015 году, поскольку здесь проживает ветеран Великой Отечественной. А в целом над домом, как и над всей улицей, нависла угроза уничтожения.
- Его обследовала экспертная комиссия, обнаружила высокую степень износа, - рассказывает нынешний житель особняка Евфорицких Владимир. - Хотя этот дом еще меня переживет. (Причем мой собеседник - мужчина, как говорится, в самом расцвете сил). Здесь кирпичный фундамент примерно в метр толщиной – тогда для простых людей так не строили. Подвал - крепкий, как бомбоубежище. Три печки: две «голландки» и одна русская - два на два метра. Мы бы сделали ремонт и жили дальше - нас в общем-то все устраивает, но еще в 2007-м пришло предписание о сносе. И застройщики все больше интересуются домом, вернее, участком земли под ним и рядом. Причем и участок нужен не сам по себе, а вместе с другими: соседний дом уже расселили. Нередко приходят люди - интересуются нашей коллективной собственностью, предлагают купить.
Словом, деревянные дома улицы Октябрьской революции, а с ними и большая часть индивидуальности города, данной самой историей, могут исчезнуть без следа. И наши дети уже не увидят этих деревянных кружев. А если жить в стеклянной высотке - то какая разница, где именно?
Екатерина КЛИМОВИЧ.
