Хлопоты Кудинова

Четыреста с лишним лет своего существования Уфа большей частью вела патриархальный образ жизни. Еще в начале прошлого века в каждом дворе водилось множество разнообразной живности.

Не просто собаки-сторожа и кошки-мышеловки, а куры в сараюшке во главе с бравым петухом, поросенок на откорм где-нибудь в закутке дровяника, козы, которые вольготно паслись в самом центре города и объедали свежепосаженные деревца на Пушкинской аллее (деревянные ограды с запирающимися воротцами были устроены как раз против мекающих мародеров). Было и экзотическое зверье. У одного хозяина в доме по Большой Казанской водился медведь на страх непрошеным гостям, другой держал на привязи рыжую лисичку в безумной надежде повязать ее с гончим псом и получить необыкновенное потомство с выдающимися охотничьими способностями.

Что уж говорить о корове-кормилице! Корова в доме - залог сытной жизни даже в самые трудные времена: парное молоко, простокваша с холода из погребицы, густая кисловатая сметана, взбитая в бадейке. По осени подросшего бычка пускали на мясо. Все свое.

XX век с многочисленными пертурбациями только подтвердил вечную ценность автономного хозяйствования. Кто, если не ты сам, позаботится о тебе и твоей семье? Так было и в годы революции, и в эпоху великих строек, и в военное лихолетье. Да что там, в памятные 90-е была у меня знакомая корова с Цыганской поляны, от которой каждый день мне приносили трехлитровую банку  вкусного молока со сливками сверху на два пальца.

История, поведанная мне владелицей этой коровы Марьей Петровной Богдановой, в девичестве Кудиновой, относится к концу 1920-х годов.

…Жил в Нижегородке на улице Овражной ее дед, Дмитрий Лукьянович Кудинов, с многочисленными чадами и домочадцами. И то сказать, детей девять душ, младшенькие - совсем несмышленыши, да старики родители, да жена Маланья, да сестра-бобылка. Перебрались они в город из деревни Александровки Иглинской волости еще до империалистической, купили домишко на вырученные за деревенское хозяйство деньги, так и осели. Глава семейства работал в бондарной мастерской, Маланья без устали хлопотала по дому, дети в очередь пасли двух коровенок на выгоне. В общем, все, как следует быть. Дед Кузьма и бабушка Манефа тоже не привыкли без дела сидеть: за корзинки дедовой работы соседи чуть не в драчку пускались - ладные, крепкие, аккурат по руке. Бабушка Манефа затеяла на задах дома огород с морковкой, репой, капустой на теплой стороне поближе к озеру, коноплей вкруг забора от мышей и прочих вредителей. Парничок у нее был, где с первой весенней капелью уже вызревали маленькие, в пупырышках зеленые огурчики. Бабушка внучатам только нюхать их давала, все в ресторацию при Сибирской гостинице относила и немалые деньги за то выручала.

Даже в войну не бедствовали: Дмитрия Лукьяновича как единственного кормильца в царскую армию не забрили. Белые и красные ухитрились Кудиновых не тронуть. И голод в начале 1920-х они своими силами превозмогли. Не пришлось детишкам в очереди за бесплатными американскими обедами выстаивать на бесконечной лестнице в бывшей Городской Думе.

Коровушек берегли. С первыми буренками давно попрощались. Телушек вырастили. Как прежде, две коровы, белые с рыжими пятнами, под привычными кличками - Милка и Зорька.

Только случись в 1924 году мор на скотину. У многих мужиков тогда коровы пали, и у Кудиновых обе приказали долго жить. Реви не реви - легче от этого не будет, а за новых коров денежки выложить придется. Одно утешенье: Дмитрий годом раньше догадался страховку оформить. Так что теперь составили на них акт, уличком акт заверил, печать поставил, и отправили акт в Госстрах.

Ждет не дождется Дмитрий Лукьянович. Страховку, мол, получит, новых коров заведет, но… Кудинов предполагает, а Бог, а может, Госстрах или страховой агент, - располагают.

Страховой премии Кудинов не получил, потому что акт где-то кто-то по дороге потерял. Кто его знает…

Пришлось бедолаге насчет второго хлопотать. Составили его, заверили печатью и послали по новой. Но и тот пропал.

Что делать прикажете? Дошло до третьего акта, и опять он исчез незнамо куда.

 - Как так? - пытался добиться правды Кудинов, с трудом отыскав нужную дверь в хитром лабиринте коридоров Госстраха. - Акт по всем правилам написан. Свидетелей я привел. Ветеринарный фельдшер и тот закорючку поставил. Я сам в город документ доставил по третьему разу и в контору сдал. 

- Подумаешь, акт! - услышал он в ответ от ужасно занятого товарища в сатиновых нарукавниках. - В то время, когда страна испытывает неимоверные трудности в борьбе с капиталом! И вообще, скоро никаких личных коров не будет. Социализм строим! Понимать надо.

Другие мужики по двадцать рублей за павших коров получили, а Кудиновым за две коровы - ничего. Так Госстрах за них еще и взносы не устает требовать. Три с половиной года прошло, давно без молока живут, щи забелить нечем. Но пришлось-таки Дмитрию Лукьяновичу уплатить за бывшую свою скотинку четырнадцать рублей с недоимками.

- Зачем же ты, чудак человек, платил за них? Взял бы да не заплатил! Денег куры не клюют? - подначивал его сосед слева Трофим Бушмакин, не то так Кондрат Черпаков, сосед справа, интересовался, посмеиваясь в бороду. Язва этакая!

Попробуй не заплати, когда страховой агент описать имущество грозится. Кудинов пытался объяснить ему свое незавидное положение:

- Можно, товарищ, не брать с меня этих денег? Коровы давно подохли. Мне по-настоящему самому за них деньги получить надобно, а вы с меня тянете.
Да разве страховому агенту чего докажешь! Он свое твердит:

- Я сделать ничего не могу. Составляйте акт в том, что вы подавали акт, что коровы пали. Тогда, может быть, сложат эти налоги и возвратят деньги обратно. Насчет же страховки за сдохших коров я так скажу: едва ли за них что получите, потому как больше трех лет прошло. А раз три года прошло, то теперь ничего не положено! Деньги требовать имеешь право только в течение трех лет со дня падежа скота.

  Ладно. Стал Дмитрий Лукьянович насчет акта опять хлопотать. Составили четвертый акт. Акт этот страховой агент с собой под расписку забрал и в Госстрах лично повез.

- Чай, не потеряет - парень будто надежный. Тужурка кожаная и комсомольский значок на груди, - говорил тем вечером Кудинов за семейной трапезой.

- Всяко бывает, - встрял в разговор старший сын Петюха. - Среди комсы тоже примазавшихся хватает. У нас в мастерских я насмотрелся.

- А ну как я тебя ложкой в лоб по старой памяти, - вскинулся дед Кузьма. – Не говори под руку!

Прошел год. Кудинов за это время несколько раз побывал в конторе. Первого страхового агента упекли на отсидку. Второй и третий ушли на другую работу с повышением. Четвертого агента откомандировали на учебу в Москву в Красную академию. Большим человеком, глядишь, станет.

Кудиновы так и не дождались вожделенной страховки. Поднакопили денег, старшие дети работать начали. Купили новую Зорьку. Решили, что одной коровой обойдутся. А ну как реквизируют? На борьбу с капиталом.

Туго, конечно, пришлось, особенно в первый год. Последние деньги на помин коров в Госстрах отдали, а перед тем налоги на дом заплатили. Маланья ночами чулки на продажу вязала. Сам Дмитрий Лукьянович по воскресеньям дрова рубил на Сибирском подворье. Чай пили с сахаром «вприглядку», про мясо не вспоминали.

Однако во всех Кудиновых крепко сидела мысль: с коровой не пропадешь. Вот и семьдесят лет спустя Марья Петровна, работая на «сороковом» заводе инженером, по-прежнему держала корову. Все с той же кличкой Зорька.

Автор: Анна МАСЛОВА