Дачные страдания

На карте Уфы, составленной в 1925 году, видны странные надписи: «б. Нагель, б. Зайкова, б. Чуфаровского»… Причём территориально надписи эти расположены на северо-востоке от тогдашних границ города, по большей части вдоль реки Уфимки. И только «б. Костерина, б. Бондаренко, б. Попова» – с севера. Перечисленные фамилии в дореволюционной городской истории хорошо известны, дома этих далеко не бедных людей по большей части и сегодня украшают наши улицы.

На карте Уфы, составленной в 1925 году, видны странные надписи: «б. Нагель, б. Зайкова, б. Чуфаровского»… Причём территориально надписи эти расположены на северо-востоке от тогдашних границ города, по большей части вдоль реки Уфимки. И только «б. Костерина, б. Бондаренко, б. Попова» – с севера. Перечисленные фамилии в дореволюционной городской истории хорошо известны, дома этих далеко не бедных людей по большей части и сегодня украшают наши улицы.

Что такое дача, знают все. Правда, многим только кажется, что они знают. Достаточно поинтересоваться происхождением простого вроде бы слова, как кое-кто несказанно удивится: «дача» от слова «дать»?! Дачу, бесплатно?! Ну, положим, не совсем бесплатно, а за заслуги – служилых людей перед государством, царём. Вот и в словаре В.И. Даля (1862 г.) читаем: «Дача, действие по глаголу давать и дать… Небольшая поземельная собственность, некогда даровая, от царя…». Заметьте, вовсе не дом с участком земли, а просто участок.

А как же камин, баня, бассейн? Но читаем дальше: «…Загородный дом, заимка, хутор, мыза, отдельная усадьба, жильё вне города». Много непонятных слов, но главное есть – жильё за городом. Изначально это были, скорее, не дачи не в нынешнем понимании, а загородные (например, помещичьи) усадьбы и роскошные дворцы.

Но позже произошло смещение понятий: если первоначально дачей назывался участок земли (им могли быть поле, лес, озеро и т.д.), то потом, в связи с исчезновением дворянских усадеб (зимой жили в городе, летом – на природе), так стали называть загородные территории с домом, а то и сам дом.
Вспомним (или почитаем) «Вишнёвый сад» А.П. Чехова. «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности...», – рассуждает Лопахин.
И размножился, да так, что слово dacha (datcha) через послереволюционных эмигрантов попало в английский и французский языки. Более того, явление (!) русской жизни и сегодня - тема для серьёзных зарубежных исследователей.

Но Раневская, Гаев и Лопахин – так сказать, фаза рождения явления. Правда, на самой поздней стадии. А дальнейшее развитие найдём опять же у Чехова, в рассказе «Новая дача» (впрочем, не стоит забывать, что ещё в 1831 году А.С. Пушкин снимал не просто загородный дом, а именно дачу): «Как-то к инженеру Кучерову приехала его жена. Ей понравились берега реки и роскошный вид на зелёную долину с деревушками, церквами, стадами, и она стала просить мужа, чтобы он купил небольшой участок земли и выстроил здесь дачу…».

Как видите, дачу Кучерову уже не дали, он её строил. В моём распоряжении имеется четыре снимка дореволюционных уфимских дач, и все они, несмотря на явные отличия, имеют нечто общее: открытую веранду (ещё лет тридцать назад её бы назвали терраской), два этажа, балкон и мачту для… флага. Что это, обязательное правило, условность или просто причуды архитекторов? Скорее всего будущие хозяева в те годы много читали. Всё того же Чехова, например: «…Муж послушался. Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше бродили обручановские коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг».

Флаг заметен только на одном из снимков, зато кое-кто, думаю, уже узнал красивый домик в начале статьи. Но если с остальными снимками всё ясно – на них дачи С.П. Зайкова и Б.Н. Фосса, а также алкинская Е.А. Поносовой-Молло, то по поводу первого снимка могут возникнуть споры.

Пока немного об архитекторах. В 1870-1890-е годы Россия испытывала настоящий строительный бум. Строительная практика всё чаще обращалась к свежим художественным решениям, были востребованы проекты представителей нового стиля, прежде всего, Виктора Александровича Гартмана (того самого, чьи рисунки вдохновили Модеста Мусоргского на создание «Картинок с выставки») и Ивана Павловича Ропета, пропагандировавших архитектуру на основе русских национальных традиций. Так, И.П. Ропет создал множество проектов домов из дерева, хотя большинство архитекторов презрительно именовали такие постройки «ропетовщиной», заявляя, что ничего общего с подлинным искусством они не имеют, – так, стилизация, подражание, «петушиный» стиль...

Стояло ещё лет пятнадцать тому назад неподалёку от Новостройки великолепное здание, почти сплошь покрытое затейливой деревянной резьбой. И возвышалась над ним основательная, причудливо украшенная деревянная же башня, больше похожая на творение любящего эксперименты художника-декоратора. Людям, на первый взгляд, может быть, и далёким от искусства, строение это, выстроенное купцом Сергеем Петровичем Зайковым и известное в советское время под названием «Детский санаторий», нравилось.

Если сравнить дачу Зайкова с одним из рисунков И.П. Ропета, сразу бросится в глаза очевидное сходство башен. В остальном строение не соответствует проекту Ивана Павловича, но, вероятно, такая задача и не ставилась, хотя строителям ропетовский проект был, безусловно, хорошо знаком (кстати, на рисунках Ропета 1870-х годов уже имеются флаги на башнях). То же самое можно сказать и об алкинской даче Елены Александровны Поносовой-Молло: несмотря на невысокое качество фотоснимка, «петушиный» стиль постройки очевиден (кстати, и в этой даче в советское время работал детский санаторий).

Теперь об упомянутых спорах. Дача Поносовой-Молло ещё полвека назад была перестроена, а недавно и вовсе снесена, не сохранилась и дача Зайкова, так что обратим внимание на последнюю сохранившуюся деревянную дачную постройку Уфы – возле Южного автовокзала. Многие уфимцы ещё помнят, что там был аэровокзал. В списке культурного наследия это здание отмечено как «Дача С.Л. Бондаренко. Да, в 1920-е годы находились какие-то службы аэродрома. Но позже лётное поле расширили в несколько раз, а аэровокзал разместили уже на загородной даче Павла Ивановича Костерина. Через много лет история забылась, и кто-то, не разобравшись, внёс в список имя Ф.В. Бондаренко. Хотя к тому времени на месте то ли снесённой, то ли сгоревшей дачи Фёдора Васильевича уже стояли пятиэтажки. (Мне могут возразить, что были другие купцы с такой фамилией. Да, были: Алексей, Александр, Егор, Евграф, Иван, Николай. Причём не все из сыновей Леонтия Бондаренко стали купцами). А в 1918-м на реквизированной даче наследников Костерина поселили оголодавших петроградских детишек. Но это – отдельная история.

Автор: Анатолий ЧЕЧУХА.